Литературно-художественный альманах «Дружба», № 4

Соловьева М. Г.

Бабушка, всхлипывая и утирая фартуком морщинистые щеки, говорила своему старшему сыну, Толиному отцу:

— Сережа, ну подействуй ты на Петьку, как старший брат. Подумать только, какое дело он затеял! Какой-то новый чугун в цехе плавит, от которого огонь и дым под самую крышу бьет. А ну как сгорит эта самая его вагранка и он вместе с нею? Соседка Клава, та, что подсобницей в литейном работает, говорит, что видела первую плавку и чуть со страху не умерла. И Петр — самый главный зачинщик. Он эти плавки проводит.

— Ничего, ничего, — отмахивался отец. —

Ты, мама, будь спокойна. Петр знает, что делает. Он инициативу проявил, предложил новый сорт чугуна плавить на нашем заводе. Так что же, по-твоему, — предложить предложил, а от дела в сторону? Петр не трус. И нет тут ничего опасного. Это вам, женщинам, всё кажется опасным да страшным.

Бабушка аж вскипела вся.

— Ну, сыновья у меня! Материнских слез не чувствуют, материнского покоя не берегут. «Не опасно»! Ты вот тоже, поди, так считал, когда под бомбами на фронте раненых оперировал. Помню, писал письма: «У нас тут всё спокойно, если не считать обычной фронтовой обстановки». А обстановка эта — ох!

Снова залилась бабушка слезами, а Толя опрометью бросился из дому. Он побежал в общежитие к Сеньке. Он готов был вытерпеть двойную дозу насмешек, лишь бы узнать от Семена, что делает дядя Петя в цехе.

Приятеля он встретил на полдороге.

— А я к тебе, — заявил Семен. — По важному делу.

Мальчики пришли в огород, где на раскопанных пустых грядках кое-где торчали голые стебли гороха. У забора стоял сооруженный по Сенькиному проекту шалаш. Четыре кола вбиты в землю, крыша выложена пустыми консервными банками. Здесь летом любили приятели помечтать. Сейчас сквозь просветы крыши скупо сочилось на пол холодное солнце, а глиняный пол совсем размяк от дождей.

Ребята уселись на камни у входа, и Семен, помолчав для важности, начал так:

— Помнишь, я тебе говорил, что турбины теперь из чугуна делаются? Это я в одной книге прочитал. Ну, а теперь чугун этот из книги перебрался на наш завод. Его льет литейный цех. Чугун этот очень прочный; его можно сколько угодно ронять — не бьется. Для этого вагранщики добавляют в обычный чугун несколько килограммов магния. Происходит модификация чугуна магнием.

— Как ты сказал? Моти… моти…

— Мо-ди-фи-кация.

Толя не выдержал.

— Говори понятнее… если умеешь.

— Я-то умею, а вот ты…

Толя спохватился. Совсем неумно было сейчас ссориться.

— Я, Сеня, так просто, я ничего. Говори, что хотел.

— Так вот, — великодушно продолжил Семен, — дядя Петя ежедневно сжигает в чугуне двадцать килограммов магния. От этого чугун становится прочным, как сталь. Из такого чугуна можно даже турбины делать. Мое же предложение заключается в том, чтобы попросить дядю Петю отлить в цехе чугунный котелок из такого высокопрочного небьющегося чугуна. Этот котел мы отдадим твоей бабке взамен того, разбитого. То-то обрадуется! Здорово придумал?

— Здорово. Бабушка перед всеми соседками хвастаться будет…

Толя вдруг осекся:

— Сенька! Да ведь дядя Петя меня фотографировал при вспышке магния. Он только одну маленькую щепотку сжигал,

а сколько было свету и шуму!.. А тут — двадцать килограммов…

— Да еще в расплавленном чугуне…

— Сеня, да ведь он погибнуть может… Не зря бабушка плачет…

— Ерунда. Просто дядя Петя — герой.

Толя больше не хотел ничего слушать.

Пусть Сенька рассуждает, сколько ему нравится, о своей моти… мити… кации. На то он и есть чужой. А он, Толя, родной дядин Петин племянник, должен во что бы то ни стало выяснить, что грозит дяде Пете и как избавить его от опасности.

Толя никак не мог уснуть. Он дождался, лежа в постели, двух часов ночи, когда с вечерней смены пришел дядя Петя. Высунув нос из-под одеяла, мальчик спросил:.

— Опять высокопрочный чугун делал?

— Опять. А ты откуда знаешь?

— Все об этом говорят… А страшно было, а?

— Ничуть. Кстати, на днях наш завод организует день открытых дверей для школьников. Попадешь в литейный цех, — всё увидишь своими глазами.

И Толя стал ждать…

4

Утром этого, навсегда запомнившегося дня директор школы собрал в общем зале всех школьников от шестого до десятого класса и прочитал такое письмо:

«Дорогие ребята! Наш завод нуждается в людях, умеющих строить турбины. Мы хотим познакомить вас, школьников, с нашим производством, чтобы отличной учебой вы подготовляли себя к решению важных технических вопросов. 28 сентября мы объявляем днем открытых дверей!

Добро пожаловать на завод, будущие турбостроители!»

Под письмом подписалось всё заводское начальство.

Школьники громко зааплодировали, а Толя даже закричал: «Ура!»

Сегодня он узнает тайну чудесного чугуна!

* * *

Толе всегда казалось, что за высоким заводским забором всё должно быть каменным и металлическим, что и трава-то на заводском дворе не растет, а воздух пропитан запахом угля и мазута. Как же он был удивлен, когда открылись заводские ворота и длинная колонна школьников вошла в пестрый осенний сад! Подростки-клены и тополи низко кланялись под напором влажного резкого ветра. Длинные газоны и пятиконечные звезды клумб пестрели красными, лиловыми и желтыми, густо посаженными астрами. Кусты шиповника, жасмина и сирени, хоть и облетевшие наполовину, всё же напоминали о том, что весной и летом здесь стоит пряный аромат.

Ребят встретили экскурсоводы: мастера и рабочие цехов. Каждый взял по одному классу и повел в свой цех.

Толе повезло: мастер-металлург возглавил шестиклассников; и вскоре ребята вошли в распахнутые металлические ворота «светлого дома».

В литейном цехе ступать пришлось по толстому слою серой сыпучей земли, похожей на золу. Ботинки у ребят сразу же стали пыльными, а в ноздри ударил кисловатый запах прелого грунта.

Стены цеха и высокие колонны, подпиравшие своды, были черными от копоти. В пролетах то там, то здесь возвышались на металлических ножках чаши-фонтанчики. Из середины каждой чаши била невысокая тоненькая струя воды.