Литературно-художественный альманах Дружба. Выпуск 3
Шрифт:
После короткой стоянки в Колоне нам предстояло пройти через Панамский канал в Тихий океан и следовать в Калифорнию с заходом в Мексиканский порт Мансанилло.
По короткому и узкому каналу осторожно подходим к первому шлюзу и вдруг получаем с берега сигнал остановиться. Оказывается, здесь самостоятельное движение в шлюзах запрещено. В Европе, например, шлюзы Кильского канала мы проходили собственным ходом, а здесь свою машину пришлось остановить.
Берега канала густо усеяны американскими солдатами в полном вооружении,
Для проводки судна по каналу на мостик поднялись два американских лоцмана. Два других американца с рулеткой в руках приступили к измерениям кубатуры всех судовых помещений на предмет взыскания с нас специального денежного сбора. На носу и на корме появились негры. Это были рабочие, на обязанности которых лежала вся работа по швартовке нашего судна в шлюзах.
Хорошо оборудованный и прекрасно содержащийся советский пароход вызвал немалое удивление американцев. Особенно их поразило отличное питание всего экипажа, а также просторные и чистые каюты, превосходные ванные и душевые кабины и другие удобства.
Справа от нас появились два электровоза. Они шли по рельсам, проложенным вдоль шлюзов. Один из них остановился чуть-чуть впереди, а другой немного позади нас. Между электровозами и правым бортом нашего судна протянулись стальные канаты. Два других электровоза заняли свои места с левого борта.
Так на буксире за береговыми электровозами мы медленно втягиваемся в узкую камеру первого шлюза. С обеих сторон — глухие высокие стены. Вот за нами закрылись тяжелые ворота, и в камеру хлынула вода. Всё выше поднимается пароход. Наконец подъем закончен. Впереди открываются новые ворота, и опять электровозы тащат нас вперед.
Таким способом мы проходим один за другим три шлюза подряд и, поднявшись по этой своеобразной лестнице на высоту около двадцати восьми метров над уровнем моря, вступаем в Гатунское озеро (Гатон Лайк). Вода в нем мутная, грязная. Неровные берега густо заросли разными тропическими деревьями. Изредка встречаются маленькие красивые островки.
Из озера выходим узким извилистым каналом. Справа и слева круто спускаются к самой воде зеленые склоны горного кряжа Кулебра. Там наверху, по дороге, проложенной рядом с каналом, идут, не обгоняя, но и не отставая от нас, машины с американскими солдатами.
С приближением к Тихому океану всё чаще ударяют в лицо могучие порывы ветра. Снова шлюзы с электровозами, и опять американские солдаты.
На этот раз мы спускаемся вниз и выходим из канала. Перед нами раскинулся город Панама — столица Панамской республики. В ожидании шхун встали на якорь. На сборы каравана и последние приготовления перед выходом в Тихий океан ушло несколько часов.
Едва успело скрыться солнце, как наступила ночь. Над нами возник величественный океан мерцающих звезд. Освещенные их призрачным светом, наши корабли вышли в дальнейший путь. Скоро огни Панамы скрылись за кормой.
Утром небо померкло, налетел шквал и обрушился ливень.
Но шквал не застал нас врасплох. Быстро убрали паруса, и шхуны пошли под моторами, взлетая с волны на волну.
Десятки крупных
Прочертив своим длинным крылом по воде, обрызганный пеною бури, легко и красиво взмывает он ввысь и парит над бушующим океаном. При виде могучей птицы невольно вспоминается горьковская «Песня о буревестнике».
Несколько дней нам мешает ненастье, но, как поется в песне,
«Туча улетает, Ветер утихает, И опять синеют небеса».Океан снова сверкает так, что на него больно смотреть. Стаи летающих рыб стремительно проносятся над водой. Со стороны далекого берега примчался косяк дельфинов. Они, часто выскакивая из воды, с шумом шлепались обратно.
Жарко, шумно и людно под большим душем на палубе. Под тентами устроились шахматисты и неистовые забойщики «морского козла». Знойный, словно застывший, воздух вдруг всколыхнулся от мажорных аккордов гитары, и над гладью океана широко разлилась русская песня.
Вдруг по палубе разнесся слух о том, что впереди замечен какой-то подозрительный предмет. Все бросились к борту. Действительно, впереди, немножко правее нашего курса, над водой чуть-чуть приподнималась покатая поверхность какого-то предмета.
Дали малый ход.
— Мина! Ей-богу, мина! Чего это капитан не отворачивает? — заволновался повар, отлучившийся по сему случаю от своей плиты.
— А мина-то не простая. Шевелится, — сказал насмешливо один из матросов.
— Как шевелится? — изумился повар.
Кто-то сбегал за биноклем.
— Да это черепаха!
Расстояние быстро сокращалось, и скоро все отчетливо увидели огромную черепаху, изо всех сил старавшуюся отплыть подальше.
Чайки, сопровождавшие наш пароход, закружились над черепахой, и уже через минуту на ее покатой спине по-хозяйски топтались две большие птицы.
Мы снова дали полный ход, и черепаха со своими пассажирами быстро скрылась вдали.
Всё ближе и ближе гористый берег. И вот мы входим в захудалый мексиканский порт Мансанилло. Встали на якорь. На рейде кроме нас почти никого. У небольшого причала одиноко стоит старое военное судно. Еще с рейда виднелось много убогих жилищ и весь город производил унылое впечатление. В одном месте, стиснутые складами, видны железнодорожные товарные вагоны.
Зашли мы сюда только для пополнения запасов топлива и пресной воды, но нашлось время и на посещение берега. Высадившись, как-то сразу оказались в центре этого небольшого города. На некоторых зданиях красовались вывески американских контор. Магазины были заполнены американскими товарами. Местное производство представлено главным образом грубым кожевенным товаром, особенно ковбойскими принадлежностями. Рядом с конской сбруей почти во всех лавках лежали и висели широкополые соломенные шляпы «сомбреро». Недалеко от центра шумел продуктовый базар.