Литературное Зауралье
Шрифт:
Горький и в дальнейшем оставался чутким другом и требовательным наставником молодого писателя. Именно он поддержал будущего автора «Партизанских повестей», «Бронепоезда 14—69», «Пархоменко» и других произведений, вошедших в классический фонд советской художественной литературы. По справедливому замечанию К. Федина, «Всеволод Иванов испытал не только нежную заботу Горького, но и всю меру его требовательности, заставившей добиваться полноты и прочности успеха»[87].
Первым читателем рассказов Вс. Иванова был поэт-самоучка и его близкий друг Кондратий Кузьмич Худяков, «человек нежной и живой фантазии,
С 1916 года Вс. Иванов проявляет себя как журналист. В петропавловских газетах «Степная речь», «Приишимье» систематически публикуются его заметки и статьи из курганской жизни.
Весть о падении самодержавия Вс. Иванов и его товарищи по типографии встретили восторженно. С целью «поддержать революцию» наборщики огромными буквами напечатали текст телеграмм о событиях в Петрограде. Они с огромной радостью читали первый полученный в Кургане номер газеты «Известия». Писатель так вспоминает о тех днях:
«На душе было необычайно легко, и казалось, что все вокруг улыбается, дышит весело, все полно светом и теплом. И долго-долго не покидало меня это бодрое и высокое чувство радости, смелости, уверенности в силе человека, в его правде, в его доблести и стремлении всем душой биться за правду, мир, справедливость»[89].
Увлекаясь искусством, Вс. Иванов, по его собственному признанию, в то время «плохо был подготовлен к политической деятельности». Однако рабочие типографии сразу же после Февральской революции выдвинули его в Курганский комитет общественной, безопасности, в Совет рабочих и солдатских депутатов и в Государственную думу. Вскоре он был избран делегатом на конференцию рабочих печатного дела Западной Сибири, которая должна была состояться в Омске.
Незадолго до отъезда из Кургана Вс. Иванова по его инициативе была закрыта газета «Курганский вестник», принявшая к тому времени контрреволюционное направление, а типография Кочешева конфискована в пользу государства.
В Курган Вс. Иванов больше не вернулся. В Омске, где он тоже работал наборщиком в типографии, потом вступил в один из отрядов Красной гвардии и в Октябре 1917 г. участвовал в разоружении кадетского корпуса, продолжалась его литературная деятельность. Летом 1919 года вышла первая книжечка его рассказов «Рогульки».
В начале 1921 г. он приехал в Петроград с удостоверением, выданным газетой «Советская Сибирь», в котором было сказано: «Командируется в распоряжение Горького».
И. П. МАЛЮТИН
Я пришел к вам из толщи народной,
Из глуши новгородских лесов.
Жизни светлой, разумной, свободной
Я искал еще с детских годов.
Как хотелось мне света и знанья!
Но кругом все была темнота.
И напрасными были желанья,
Так писал поэт-самоучка Иван Петрович Малютин, рассказывая о своих исканиях добра и правды.
И. П. Малютин родился 11 апреля 1873 г. в деревне Пята, Череповецкого уезда, Новгородской губернии, в семье малограмотного крестьянина-сапожника. «С самых ранних лет я превратился в няньку, — вспоминает Иван Петрович, — возился с ребятишками мачехи, которых было четверо. Кроме того, нужно было помогать отцу в сапожной работе. В школу ходить не хватало времени»[90].
Постигнув грамоту по церковнославянской азбуке, мальчик увлекся книгами. Они рассказывали про иную жизнь, знакомили с добрыми, отзывчивыми людьми. Но читать приходилось лишь по ночам, тайком от мачехи.
«Я смастерил из маленького чернильного пузырька коптилку: согнул из жести трубочку, вставил ватный фитилек, приладил пробку. И как только все в нашей старенькой избушке засыпали, я тихонько пробирался за печку, открывал подпол, осторожно спускался туда.
Там около стены лежали спрятанные от мачехи книги и листочки бумаги. Я зажигал коптилку и располагался на холодной земле. Коптилку ставил на книгу и передвигал ее, как только прочту несколько строк, она освещала не всю страницу, а лишь небольшой кружок…
Медленно двигается чтение, а время незаметно перешагивает за полночь. Холодно, хочется спать, но жаль оторваться от книги. Знаю, что утром надо рано вставать, качать ребенка; буду дремать, будут колотушки…»[91].
Впоследствии поэт так отозвался о своем детстве:
Теплой ласки, милой сказки
В раннем детстве-малолетстве
Я не знал.
И никто-то надо мною, бесталанным сиротою,
Песен дивных-переливных
Не певал.
Восемнадцати лет он ушел на «чужую сторону»: стал работать плотогонщиком на Шексне и Волге.
В 1892 г. Малютин поступил на фабрику «Большая Ярославская мануфактура», работал чернорабочим, грузчиком, пильщиком, сторожем, а через некоторое время был «определен» на выдачу книг в библиотеку-читальню. С жадностью читал сам, стремился сделать книги достоянием читателей-рабочих. На фабрике в то время были подпольные кружки, в них читали запрещенные книги. Малютин не остался от этого в стороне. Несмотря на конспирацию, о деятельности Малютина и других кружковцев стало известно полиции. Иван Петрович вспоминает:
«Однажды в полночь в январе 1902 г. в дверь моей каморки постучали… Сердце сжалось от предчувствия чего-то недоброго… Я отворил. Предчувствие оправдалось: в комнату вошло несколько мундиров и какие-то посторонние люди. Обыск продолжался несколько часов. Увели меня в участок и составили протокол, в котором говорилось, что я обвиняюсь в каком-то «вредном направлении», но при обыске — говорилось дальше в протоколе — «ничего предосудительного найдено не было». Я все ждал, что вот-вот сейчас отпустят домой, но вышло как раз наоборот — водворили в Ярославскую городскую тюрьму…»[92].