Литературный призрак
Шрифт:
Окинава
Кто там дышит мне в затылок?
Оборачиваюсь. С шипением съезжаются створки тонированных стеклянных дверей. Ярко светит солнце. На залитой светом автостоянке ни малейшего движения. Вдали шеренга пальм и ярко-синее небо. В пустом фойе слегка покачиваются листья искусственных папоротников, вверх-вниз.
— Простите, господин?..
Поворачиваюсь обратно. Дежурная все еще ждет, протягивая авторучку. Улыбка сидит безупречно, как и униформа. Сквозь пудру на ее лице различаю поры, сквозь негромкую музыку в фойе
— Кобаяси. Я недавно звонил из аэропорта. Забронировал номер.
Покалывание в ладонях. Мелкие колючки.
— О да, господин Кобаяси…
А что, если она не поверит? Нечистые часто регистрируются в отелях под вымышленными именами. Чтоб предаваться блуду с иностранцами.
— Будьте добры, господин Кобаяси, впишите имя и адрес… Сюда и сюда… И укажите профессию.
Показываю забинтованную руку:
— Боюсь, вам придется заполнить анкету за меня.
— Конечно, конечно! Как это случилось?
— Зажало в дверях.
Она сочувственно содрогается и разворачивает бланк к себе.
— Ваша профессия, господин Кобаяси?
— Инженер-программист. Пишу софт по заказам разных компаний.
Она хмурится. Я не вписываюсь в ее анкету.
— Значит, у вас нет постоянного места работы?
— Впишите компанию, на которую я работаю в настоящее время.
С этим проблем не возникнет. Технический отдел Братства устроит любое подтверждение.
— Прекрасно, господин Кобаяси. Добро пожаловать в отель «Сад Окинавы».
— Благодарю.
— Цель вашего приезда — бизнес или туризм, господин Кобаяси?
Нет ли двусмысленности в ее улыбке? Подозрительности во взгляде?
— Всего понемногу, — отвечаю, голосом воздействуя на альфа-волны.
— Надеюсь, пребывание у нас доставит вам удовольствие. Вот ключ. Если возникнут затруднения, господин Кобаяси, обращайтесь. Мы вам охотно поможем.
Вы? Мне?!
— Благодарю.
Нечистота, нечистота. Эти окинавцы никогда не были чистокровными японцами. Другие предки, пожиже. Направляясь к лифту, спиной чувствую — экстрасенсорное восприятие работает, — что она усмехается. Она бы не усмехалась, если б знала, с кем имеет дело. Ничего, придет время — узнает. И все остальные тоже.
Огромный отель — и в полдень не видно ни души. Безмолвные коридоры тянутся вдаль, пустынные, как катакомбы.
В номере нечем дышать. В Прибежище запрещено пользоваться кондиционерами — они отрицательно влияют на альфа-волны. Из солидарности с братьями и сестрами я отключил кондиционер. Окно открыл, но шторы задернул. Кто знает, чей телеобъектив берет меня в этот самый момент на прицел.
Выглянул из окна — солнце ударило в глаза. Наха — бедный, уродливый город. Если бы не аквамариновая полоска Тихого океана вдали, вполне сошел бы за очередное щупальце Токио. Обычная красно-белая вышка с телепередатчиком, который на частотах, воздействующих на подсознание, транслирует правительственную программу промывания мозгов. Обычные здания супермаркетов, возвышающиеся, будто храмы без окон, маскируя нечистоту великолепием. Промышленные районы. Фабрики, отравляющие воду и воздух. Выброшенные холодильники на пустырях и помойках. Ох уж эти их города —
В ванной после омовения пристально рассматриваю свое лицо в настенном зеркале. Ты, Квазар, один из тех, кому предстоит уцелеть. Резкие черты — наследие предков-самураев. Четкие брови. Орлиный нос. Квазар, провозвестник. Его Провидчество в своей прозорливости избрал меня. Моя миссия — просиять на пороге царства верных. Одинокая вспышка во тьме кромешной. Предвестник.
Жужжит вентилятор. Сквозь жужжание слышится плач ребенка. Девочки. Да, много слез проливается в этой юдоли греха. Приступаю к бритью.
Проснулся рано и долго не мог сообразить, где нахожусь. Мой сон, как мозаика, рассыпался на куски. Среди них мелькнул мой биологический отец. Еще там были господин Икэда, воспитатель старших классов, и пара-тройка придурков похуже. Помню день, когда эти придурки подговорили класс считать меня мертвым. К полудню забавлялась уже вся школа. Все притворялись, что не видят меня. Когда я заговаривал, делали вид, что не слышат меня. Новость дошла до господина Икэды, и что же он сделал, этот уполномоченный обществом пестун юных душ? Сукин сын перед отбоем устроил мне отпевание. Размахивал кадильницей и распевал молитвы, и все такое.
Пока Его Провидчество не вдохнул в меня жизнь, я был беспомощен. Я надрывался от плача, умолял их прекратить, но никто не видел меня и не слышал. Я был мертв.
После пробуждения обнаружил, что тело осквернено эрекцией. Очень уж много гамма-волн наложилось. Медитировал на портрет Его Провидчества, который всегда при мне, пока не прошло.
Что ж, если нечистым так хочется похорон, они их получат в избытке — во время Белых Ночей, накануне того, как Его Провидчество явится и провозгласит свое царствие. Похороны, на которых не будет скорбящих.
Я шел по Кокусай-дори, главной улице города, петляя и путая следы, чтобы сбить с толку ищеек. К сожалению, мой альфа-потенциал еще слабоват, становиться невидимым пока не могу и вынужден отделываться от преследователей допотопными способами. Убедившись, что за мной нет хвоста, я нырнул в игровой центр, чтобы позвонить из телефонной будки. Телефон-автомат гораздо труднее засечь.
— Брат! Говорит Квазар. Пожалуйста, соедини с министром обороны.
— Да, брат. Министр ждет. Позволь поздравить тебя с успешным выполнением задания.
Прошло несколько минут. Министр обороны — любимец Его Провидчества. Он окончил Императорский университет. До того как услышать зов Его Провидчества, работал судьей. Он прирожденный лидер.
— А, Квазар! Отлично. Как самочувствие?
— Как всегда, прекрасно — я ведь на службе у Его Провидчества. И аллергия прошла, вот уже девять месяцев не было ни одного…
— Мы очень довольны тобой. Его Провидчество высоко ценит силу твоей веры. Крайне высоко. Сейчас Он в уединении, медитирует на тебя. Только на тебя, чтобы укрепить твой дух и придать тебе сил.