Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

Дарнтон Роберт

Клоде были солидными и ответственными commissionnaires и прекрасно справлялись с поставками от STN в Лион на протяжении двух предыдущих лет, но после того, как французские власти объявили о новых мерах против книжного пиратства, они сочли риск чересчур высоким. В инструкциях, записанных в дневнике Фаварже, подчеркивалась необходимость сохранять с Клоде самые сердечные отношения, но «Револь и компания» именовались «нашими новыми commissionnaires». Фаварже надлежало вытянуть из Револя информацию о том, как избегать конфискаций в любых французских палатах синдиков, а не только в лионской, и все детали он должен был тщательно записывать – даже, если то будет необходимо, «под их диктовку, слово в слово, после чего отправить нам».

Когда Фаварже удалось-таки вывести Револя на разговор о тонкостях контрабанды, он многое сумел узнать об этом непростом ремесле. Револь наотрез отказался принимать на себя формальные обязанности «страховщика» и продолжал настаивать на том, чтобы основная часть тюков с «Энциклопедией» использовалась в качестве

прикрытия для нелегальных поставок. Но у него был вариант доставки нелегальной литературы и на тот случай, если таких тюков под рукой не находилось. Возчикам следовало оставлять груз, следовавший в Париж и на север, по указанному адресу в лионском пригороде Круа-Русс, а те грузы, которые нужно было везти на юг,находилосьпо другому адресу, за воротами Сен-Клер. После этого Револь должен будет снимать печати, открывать тюки, вынимать нелегальные книги, вкладывать вместо них что-нибудь невинное, вновь запаковывать тюки и снабжать их поддельной печатью. Запас легальных книг всегда лежал у него на складе, и он обещал подбирать их точно по весу вынутых из тюков книг. В накладных указывался точный вес груза – поскольку, в качестве дополнительной меры по борьбе с пиратством, тюки в палате синдиков взвешивались. Благодаря этой уловке, перебранные тюки должны были проходить через палату без затруднений, а Револь затем мог переправлять запрещенную литературу заказчику под видом внутренних перевозок, которые редко досматривались по пути следования, особенно если в накладных значились галантерейные товары. Поскольку проверкой могли заняться еще и местные палаты синдиков неподалеку от конечного места назначения, Револь обещал задействовать связи среди тамошних commissionnaires, которые должны были гарантировать безопасную доставку напечатанных STN книг покупателям. У Револя даже была возможность достать несколько учтенных таможенных квитанций прямо в Лионе, не прибегая к трюкам с переупаковкой тюков, – конечно, если получится подкупить одного из инспекторов. В этом случае груз мог спокойно дожидаться в Понтарлье нужного времени, после чего отправляться прямо по назначению. Всю эту операцию Револь мог провернуть обычной почтой. Впрочем, такой план ни разу не был успешно реализован. Зато противозаконная манипуляция с тюками стала основным из его мошеннических средств.

У Револя ушло некоторое время на то, чтобы выстроить всю систему, и детали операции выяснялись в процессе, в ходе переписки с STN, которая в итоге составила досье объемом в 125 писем. Если исходить из романтического представления о контрабанде как о деятельности, требующей отчаянной смелости, то от этих писем может пробежать холодок по коже, но на фоне той корреспонденции, которую STN получало от других контрабандистов и посредников, они не выглядят чем-то исключительным. Для издателей и книготорговцев XVIII столетия определенная доля противоправной деятельности была непременной составной частью профессии. Поиск «страховщиков» STN начало сразу, как только стало поставлять книги во Францию, и с некоторыми из них поддерживало непрерывную переписку. Когда Жан-Эли Бертран записывал у себя в путевом журнале инструкции, которым должен был следовать во время деловой поездки в 1773 году, он отметил, что «страховщиков в наши дни много, и они сидят без работы», и обозначил намерение отыскать «солидного страховщика» в Сен-Сюльписе и еще одного в Ле-Веррьере, чтобы наладить надежный канал переброски выпущенных STN книг через границу в Понтарлье. Но пересечение границы было всего лишь первым шагом на долгом и извилистом пути, который мог привести в любой уголок королевства. Если придумать способ, позволяющий обходить досмотры в палатах синдиков, то пиратские и даже запрещенные издания можно будет вкладывать в грузы с обычными книгами, и эта подпольная система доставки будет встроена в систему обычных торговых путей. Именно по этой причине Лион превратился в ключевое звено, связывавшее между собой издательскую и книготорговую индустрию Швейцарии и Франции.

В силу особой важности этого звена STN уделяло тамошним своим агентам ничуть не меньше внимания, чем приграничным контрабандистам. Револь был лишь самым последним в длинной цепочке лионских commissionnaires «Общества», которая уходила в прошлое, от отца и сына Клоде через Андре Шоделли к Жану Шаубу и нескольким другим. У каждого из них были свои выигрышные стороны. Шауб знал, как можно раздобыть поддельные таможенные квитанции и обойти палату синдиков, перегружая тюки на постоялом дворе под названием «У трех склянок» в Ла Гильотьер, неподалеку от Лиона. Шоделли обзавелся покровителями среди синдиков. То же самое сделал и Клоде, и даже выступал какое-то время в роли страховщика; он брал по 6 ливров с сотни фунтов, его чистая прибыль из этих денег составляла от 30 до 40 су. Но в каждом из этих случаев услуги агента по доставке однажды прекращались: из-за того, что сменился состав синдиков, из-за того, что во время проверки какая-нибудь несчастливая случайность привела к обнаружению запрещенных книг, или из-за того, что в одной из ключевых точек маршрута резко возрастала бдительность властей. Револь преуспел больше других и продержался дольше, чем остальные агенты STN, а кроме того, в его досье содержится самое большое количество важных сведений о контрабанде как о самой значительной части в системе распространения книг. Перечислив Фаварже те услуги, которые он сможет оказывать STN, Револь перешел к переговорам об условиях. Во-первых, он ясно дал понять, что не станет браться за дело до тех пор, пока STN не предоставит

в его распоряжение все свои грузы, а не только те, в которых содержится нелегальная литература. Это значило, что с Клоде придется расстаться. Во-вторых, ему были нужны возчики, которые в точности станут выполнять его указания. Они должны будут сгружать тюки на постоялом дворе Бутари, в полулье от лионского пригорода Сен-Клер, а затем доставлять таможенную квитанцию и документ о погрузке лично Револю, с тем чтобы тот мог заняться подделкой бумаг. С его точки зрения, главная опасность заключалась в некомпетентности Пиона, который нанимал возчиков в Понтарлье и зачастую не давал им точных инструкций или забывал известить Револя почтой (в данном случае использовался технический термин lettre d’ avis, письмо с оповещением).

На все эти условия STN согласилось, и к концу апреля Револь уже успел доставить клиентам несколько тюков, после того как груз какое-то время отлеживался на его секретном складе неподалеку от Лиона. Он попросил «Общество» прислать ему 300–400 фунтов обычных книг, чтобы у него всегда был под рукой их запас для маскировки тюков с неподцензурной литературой. Он предупредил, что Пион завышает транспортные расходы: доставка от Понтарлье до Лиона стоила 3 ливра и 15 су за сотню фунтов, а не 4 ливра и 10 су, как запрашивал Пион. Труды самого Револя потребовали больше времени и денег, нежели он сам рассчитывал, поскольку ему приходилось перебрасывать книги со склада на другой берег Соны. «Нам пришлось разобрать тюк S66 и перепаковать его в три отдельных пачки подобающего веса для того, чтобы один человек пронес каждую дороге, по которой не может пройти телега, на другой берег реки Соны, к дороге на Роан или на Париж». Если все его требования будут соблюдены, заверил он STN, грузы далее будут идти безо всяких проволочек.

Конечно же, такого рода услуги стоили денег, и суммы пришлось тратить более крупные, чем планировал Револь: помощь от «людей, заслуживающих нашего доверия», означала, что этим людям придется платить. Плата в 5 ливров за сотню фунтов, которую он брал (а не 4 ливра, как исходно предполагало STN), едва покрывала его собственные расходы – по крайней мере, так утверждал он сам. Он на самом деле жаловался в письмах, что не получает совсем никакой прибыли, так что он, пожалуй, оставит все это дело, если условия в ближайшее время не улучшатся. В правлении STN прекрасно сознавали, что подобные разговоры не следует понимать буквально. Револь постоянно искал повод повысить свои расценки, а предприятие его процветало. Он работал еще с несколькими швейцарскими издателями, включая Типографическое общество Берна и Самюэля Фоша из Нёвшателя. «Все идет хорошо», – заверил он STN в январе 1779 года. В течение четырех последующих лет он проводил через палату синдиков тюк за тюком без каких бы то ни было серьезных осечек. Его успех доказал, что обойти меры, учрежденные эдиктами 1777 года, и в самом деле возможно.

Нагруженный воз на мосту, изображенный Жаном-Жаком де Буассье. Ж.-Ж. де Буассье. Гарвардский художественный музей. Дар Белинды Л. Рэндел. Из собрания Джона Уита Рэндела, R4105. Imaging Department © President and Fellows of Harvard College

Конечно, без небольших накладок не обходилось. Поставки в Марсель иногда задерживались из-за разлива Роны. Время от времени у Револя возникали сложности с подделкой свинцовых печатей на тюках. Когда постоялый двор Бутари перешел в другие руки, ему пришлось договариваться о новых складских помещениях. Потом возникла непредвиденная ситуация, когда какие-то таможенники вдруг отследили воз, груженный контрабандным муслином, всего в полутора лье от Лиона. Под штуками ткани Револь спрятал кое-какие запрещенные книги. Хотя он уже успел провести их через палату синдиков, они все равно были конфискованы заодно с куда более дорогим, чем они, текстилем. Понадобилось несколько месяцев дергать за разные ниточки, чтобы в конце концов их выручить. А когда предприятие расширилось, Револь счел необходимым нанять клерка, но тот в скором времени сбежал с векселем на сто ливров.

Ко всему этому прибавлялась головная боль, вызванная необязательностью Пиона, который часто забывал предупредить Револя письмом о скором прибытии воза с книгами. Иногда он не давал возчикам необходимых указаний о том, на каких именно постоялых дворах неподалеку от Лиона им надлежит оставлять груз, и возчики доставляли его прямиком на лионскую таможню, а оттуда в палату синдиков, где возникала более чем серьезная опасность конфискации. Револю удалось вызволить один такой тюк, поскольку, проводя через палату бесчисленные партии «Энциклопедии», он успел завязать отнюдь не бескорыстные отношения с синдиками. В другом подобном же случае он выручил партию пиратских книг, потому что синдик, которого назначили этот груз проверять, «один из наших друзей. Как, впрочем, и почти все остальные». Эту возможность обратиться за дружеской помощью Револь приберегал на черный день, когда она могла оказаться необходимой, и подпитывал дружбу взятками. И все же он не мог рассчитывать на то, что синдики просто закроют глаза на те товары, которые им надлежало досматривать. Поэтому он отправлял к ним перепакованные тюки, в которых сверху лежали легальные книги и на которых он подделывал печать. Когда речь не шла о том, чтобы доставить по месту назначения нелегальную литературу под прикрытием листов «Энциклопедии», такая махинация была его обычным трюком и хорошо ему удавалась, если только он располагал достоверными сведениями. Почтовая служба на маршруте Лион – Понтарлье – Нёвшатель работала как часы. Револь регулярно получал от STN

Конец ознакомительного фрагмента.