Литературный тур де Франс. Мир книг накануне Французской революции

Дарнтон Роберт

В течение следующей недели Фаварже каждый день обсуждал с Дюпленом дела, связанные с «Энциклопедией». Дюплен напечатал проспект к третьему изданию и циркулярное письмо, призывающее владельцев книжных магазинов начать сбор подписки. Оба текста Фаварже счел приемлемыми и отправил их в Нёвшатель на утверждение – которое в скором времени и было получено. В проспекте новое издание с грифом STN выглядело особенно привлекательным, а сам Фаварже существенно прибавлял солидности в качестве продавца «Энциклопедии». Он взял с собой некоторое количество экземпляров, погрузил их вместе с каталогом STN, а также проспектами новых изданий Библии и «Описания искусств и ремесел» в седельную сумку и в течение следующих четырех месяцев раздавал их везде и всюду, куда бы ни приводила его дорога. Однако, прежде чем трогаться в путь, ему предстояло управиться с множеством других дел в самом Лионе.

Одна из самых важных сторон всей миссии Фаварже заключалась в том, что он должен был вовлекать книготорговцев в разговор на профессиональные темы, чтобы понять, какие именно книги следовало бы перепечатать пиратским способом, и сообщить о своих предположениях в STN. Какие издания принесут самую большую прибыль? Как и десятки других издательств, существовавших возле французской границы, STN каждодневно решало этот вопрос. Окончательные решения члены правления могли принимать, опираясь на сведения, полученные из коммерческой переписки, и на собственную интуицию. Торговый представитель должен был снабжать их первоначальными сведениями, улавливая в досужей с виду болтовне с книгопродавцами малейшие намеки на нужную информацию. Первая из множества рекомендаций, собранных Фаварже за время путешествия, пришла

от Вернареля, в Бурк-ан-Бресе. Он посоветовал STN перепечатать одно краткое изложение, только что вышедшее в Париже и, судя по всему, могшее вызвать немалый интерес у читателей, очарованных революцией, которая произошла два года назад в Америке: «Законы и установления Пенсильвании, переведенные с английского и посвященные доктору Франклину» (Les lois et constitutions de Pennsylvanie, traduit de l’ anglais et dedie au docteur Franklin). Вернарель заверил Фаварже, что новое издание этой книги будет хорошо продаваться. Если STN возьмется ее печатать, он будет готов сделать большой предварительный заказ и даже поможет «Обществу» получить текст, отправив в Нёвшатель один из тех шести экземпляров, что уже заказал у исходного издательства. Передав информацию домой, Фаварже на протяжении всего оставшегося пути прощупывал мнения книготорговцев насчет этой книги. В Лионе ни один из них о ней даже не слышал и не проявил к ней ни малейшего интереса. Приехав в Гренобль, Фаварже обнаружил, что у Бретта, самого значительного из здешних книготорговцев, в магазине было несколько экземпляров «Законов и установлений Пенсильвании», но покупать их никто не желал. Сам Бретт был о книге весьма невысокого мнения: «Какая-то мешанина из законов, и больше ничего». Больше Фаварже об этом издании ничего не слышал, пока не добрался до Марселя. Реакция владельцев здешних магазинов также оказалась негативной, так что проект пришлось похоронить.

Лион был наилучшим местом для сбора информации подобного рода, но Фаварже столкнулся с тем, что здешние книгопродавцы предпочитали держать рот на замке. Они сами охотно занимались пиратством, а летом 1778 года основной темой для разговоров были продажи «Энциклопедии» in quatro. Тем не менее Фаварже удалось выяснить, что Жан-Мари Барре, один из самых отчаянных лионских пиратов, так и не сумел распродать свое издание шестнадцатитомного «Курса занятий для обучения принца Пармского» (Cours d’ etude pour l’ instruction du prince de Parme) 96 Кондильяка. В STN отправилось письмо с предложением отказаться от идеи репринтного издания этого итогового свода просвещенческой мысли. Гораздо более привлекательной выглядела перспектива еще раз издать произведения мадам Риккобони 97 : «Копия парижского издания наверняка пойдет хорошо: на эти книги всегда есть спрос». Фаварже и дальше будет собирать такие, столь необходимые для дела сведения, – до самого окончания своей поездки. Хозяева авиньонских книжных магазинов рекомендовали «Словарь великих людей» (Dictionnaire des grands hommes) 98 . В Орлеане Летурми предложил «Письма Евлалии» (Les Lettres d’ Eulalie), роман Клода-Жозефа Дора 99 ; Куре из Вильнёва предпочел бы Les Jeux et amusements de la petite Thalie 100 , книгу для детей, «которая, по его словам, очень хороша, – то есть хорошо продается». Если говорить о потенциальных бестселлерах, то наибольшее воодушевление у книгопродавцев вызывала «Исповедь» Руссо. Слухи о ее существовании и о том, что среди бумаг Руссо остались другие неопубликованные произведения, пошли сразу после того, как 2 июня 1778 года философ умер. В августе, когда Фаварже приехал в Марсель, его расспрашивал об «Исповеди» едва ли не каждый встречный, о чем он тут же и написал в Нёвшатель. «Налицо твердое убеждение в том, что рукопись существует, если не в Париже, то, может быть, в Голландии. Можно было бы напечатать и 3000 экземпляров такой книги. Если бы нам удалось быстро ее заполучить и оповестить о том всех наших лучших корреспондентов циркулярным письмом, они все ее купят, и даже за наличные». Несмотря на все старания, STN так и не удалось заполучить рукописи Руссо, так что в конце концов пришлось ограничиться перепродажей пиратских книг, выпущенных другими издательствами.

96

Кондильяк Этьен Бонно (1714–1780) – логик и философ-просветитель, близкий к министру-реформатору А. Р. Тюрго, двоюродный брат одного из главных создателей «Энциклопедии» д’ Аламбера, в 1767–1773 годах занимался образованием наследника герцогства Пармского, внука Людовика XIV (Примеч. ред.).

97

Мари-Жанна Риккобони (1713–1792) – французская актриса и беллетристка, писавшая в основном в жанре сентиментального эпистолярного романа.

98

Вероятнее всего, имеется в виду «Карманный исторический словарь, содержащий историю патриархов, еврейских царей, императоров, королей и великих полководцев, богов и героев древнего язычества, пап, святых отцов, епископов и т. д.» (Dictionnaire historique portatif contenant l’ Histoire des patriarches, des princes hebreux, des empereurs, des rois et des grands capitaines, des dieux & des heros de l’ antiquite payenne, des papes, des saints peres, des eveques etc.) аббата Жана-Батиста Ладвока (1709–1765) (Примеч. пер.).

99

Клод-Жозеф Дора (1734–1780), известный также как «шевалье Дора», французский поэт, драматург и романист, активно «продвигавший» собственное творчество и снискавший в итоге пренебрежительное отношение со стороны коллег по писательскому цеху, причем как «философов», так и критиков Просвещения.

100

«Игры и забавы маленькой Талии» (1769) Александра-Гийома де Муасси (1712–1777).

Также в Лионе Фаварже было поручено узнать, можно ли заказать там новый шрифт для третьего издания «Энциклопедии» и договориться с полудюжиной поставщиков бумаги, которые могли бы обеспечить ее беспрерывную доставку в необходимых объемах. Еще он обошел едва ли не каждого из тридцати восьми лионских книгопродавцев: улаживал вопросы с оплатой и принимал новые заказы. Помногу они у STN не заказывали, поскольку, во-первых, комплектовали свой ассортимент в основном за счет книг, выпущенных в Женеве и Лозанне, а во-вторых, и сами активно занимались пиратством. Зато они охотно охотно вступали в обменные операции с швейцарскими издательскими домами. В письмах Фаварже в STN то и дело попадаются длинные и подробные описания очередного такого предложения: торговцы были не прочь поменять некоторое количество книг из своих запасов на соответствующее количество книжных листов, отпечатанных в STN. Попутно он делал замечания касательно самих торговцев и того, как они ведут дела. Наблюдения подобного рода было особенно важно делать в Лионе, на что указывали инструкции Фаварже: «Приложите все возможные усилия для того, чтобы записывать все, что вы узнаете о книготорговцах, исходя из сведений, которые вам удастся собрать». В характеристиках, данных владельцам лионских книжных магазинов, Фаварже был краток и напрочь лишен сентиментальности. Вот его мнение о Жакно: ненадежный, «меч обоюдоострый; я бы поостерегся связываться с ним надолго и всерьез». Фланден: торгуется до последнего и «обладает собачьим нюхом на стоимость каждой книги». О братьях Периссе: крайне скрытные, «карты они привыкли держать ближе к орденам, эти господа, но согласились, что в Лионе не печатается ничего, кроме всяческих безделок и „Энциклопедии“ in quatro». У каждого книготорговца имелись свои особенности, и с большинством из них было крайне трудно найти общий язык: «Я пробыл в этом городе достаточно долго, но тут, если ты выражаешь намерение пообщаться с этими господами, у них никогда не находится времени на то, чтобы тебя выслушать. Складывается впечатление, что каждому из них приходится управлять целой империей, тогда как в действительности они почти ничем не заняты».

Резкий спад торговой активности Фаварже отчасти объяснил тем бумом, который возник вокруг «Энциклопедии» и оттянул средства от торговли

всеми прочими книгами: «Все, у кого были хоть какие-то свободные деньги и кто готов был вкладывать их ежемесячно или ежегодно в книги, вложили их в „Энциклопедии“ in quatro». Но основная проблема заключалась в полной неопределенности относительно того, как будет проходить объявленная правительством кампания по искоренению торговли пиратскими книгами. Проштамповка контрафактных изданий еще не началась, и когда Фаварже навестил местную палату синдиков, то не обнаружил там никакого энтузиазма по проведению в жизнь эдиктов 1777 года. «Я провел вторую половину вчерашнего дня в палате синдиков, – пишет он 15 июля. – И не понимаю, как эта несчастная затея с печатями может претвориться в жизнь без жуткой путаницы». Ему довелось стать свидетелем конфискации целой партии (не принадлежавшей STN) пиратского издания трудов Анри-Франсуа д’ Агессо, французского канцлера времен Людовика XV, но оказанным ему приемом тем не менее он остался доволен: «За то время, которое я провел в этом судилище инквизиции, мне удалось повидаться едва ли не со всеми синдиками, которые держались со мной вполне благопристойно».

Предпринимательство, Просвещение, пиратство, спекуляция – в Лионе все это переплелось между собой настолько туго, что Фаварже продлил свое пребывание в городе. Он не мог уехать, не разрешив еще одной ключевой проблемы, которая также имела прямое отношение к главным целям его визита: нужно было изыскать способ проводить книги через это «судилище инквизиции».

Глава 6

Лион. Внутренняя контрабанда

Итак, визит Фаварже в палату синдиков был связан еще с одной задачей, которую ему необходимо было решить за время пребывания в Лионе, едва ли не столь же важной, как переговоры относительно «Энциклопедии»: он должен был договориться о контрабандных перевозках. Как уже было сказано в главе 2, нёвшательцы отправляли свои тюки через Фрамбур и Понтарлье или через другой какой-нибудь пограничный переход, где таможенные чиновники запечатывали их и выдавали таможенные квитанции (acquits a caution). Затем агенты по доставке перевозили их в Лион для досмотра в палате синдиков. Закончив досмотр, степень тщательности которого целиком зависела от самих синдиков, они выписывали свидетельство о разгрузке, а возчик возвращал этот документ вместе с квитанцией на тот таможенный пункт, где документ был выписан, в качестве доказательства, что в тюке не было ни пиратских, ни запрещенных изданий. Агент по доставке, а им чаще прочих оказывался Жан-Франсуа Пион из Понтарлье, выступал в роли страховщика, гарантировавшего возвращение учтенной acquit, и должен был выплатить весьма существенный штраф в том случае, если этот возврат не происходил до оговоренной даты. Несмотря на большое количество бумажной работы, эта система в целом функционировала более или менее эффективно как сдерживающий фактор на пути книжного пиратства – конечно, при условии что инспекторы из палаты синдиков, которых время от времени сопровождал полицейский чиновник, исполняли свою работу с должным рвением. Понятно, что рвение убывало в той мере, в какой они вступили в сделки с представителями зарубежных производителей. Однако преступный сговор и соучастие в нелегальных поставках никогда не были делом простым и безопасным. Владельцы книжных магазинов, которые одновременно служили синдиками, а также их коллеги часто ссорились со швейцарскими издателями, или оказывали одним из них предпочтение перед другими, или защищали собственные пиратские издания от конкуренции из-за рубежа, или продвигали на рынке оригинальные издания в противовес пиратским, или пугались, что их накажут за соучастие в преступной деятельности, или (хотя и очень редко) просто испытывали отвращение к противозаконным махинациям. Несмотря на то что STN старательно заводило друзей среди провинциальных книготорговцев, оно не могло рассчитывать на автоматическое прохождение своих грузов через палаты синдиков, полагаясь только на их добрую волю или даже на взятки, которые те время от времени получали. Здесь была нужна помощь профессионала в подобных делах.

Вскоре после того, как Фаварже приехал в Лион, STN наняло Жака Револя, чтобы он проводил тюки с книгами через палату синдиков, а затем рассылал их по конечным адресам по всей территории Франции. Один из постоянных покупателей намекнул, что у Револя есть способы вовсе избегать досмотра. Издательство заинтересовалось этой возможностью и постаралось прощупать Револя на предмет его истинных талантов в сфере контрабанды, облачив расспросы в дипломатичные формулировки, и в то же время завлекало его грядущей возможностью начать работать по-крупному 101 . Как и в случае с Февром и другими приграничными контрабандистами, оно хотело, чтобы Револь принял на себя обязанности «страховщика», то есть согласился компенсировать полную стоимость груза в случае его изъятия. В письме, подписанном «Револь и Компания», тот ответил, что в последнее время палата синдиков закрутила гайки во всем, что касается книжной торговли, поскольку правительство потребовало усиленного проведения в жизнь новых эдиктов по искоренению пиратства. Револю и в самом деле удалось найти «надежные способы» избегать досмотра, но это вызывало много хлопот и расходов, а потому, «при всей возможной экономии, вам это обойдется в сумму от 4 до 5 ливров за сотню фунтов». У него были связи с Дюпленом, и он мог использовать поставки «Энциклопедии» in quatro, против которых правительство не возражало, и прятать в тюках листы запрещенной литературы. Ключевой труд эпохи Просвещения, книга, которая вызвала колоссальный скандал в 1750-х, после чего была строжайше запрещена, теперь, в 1770-х, использовалась в качестве прикрытия для того, чтобы распространять новую волну нелегальной литературы.

101

Переписку Револя с STN, а также сопутствующие материалы можно найти на сайте robertdarnton.org под тегами «Лион» и «Посредники и контрабандисты».

Предложение Револя звучит интересно, ответили из STN, но в состоянии ли он гарантировать, что книги попадут к французским покупателям, где бы те ни жили? Если дело обстоит именно так, то издательство согласно платить 4 ливра за доставку сотни фунтов путем «страховки». В своем ответе Револь предпочел избежать слова «страховка», хотя пообещал в целости и сохранности доставлять грузы STN тем книготорговцам, которых издательство упомянуло и которые жили в Марселе, Бордо, Лудёне и Осерре. Несколько первых партий STN отправило в июне 1778 года. С ними тут же случилась задержка, поскольку они не были вложены в тюки с «Энциклопедией», как того требовал Револь. Тем не менее он пообещал позаботиться обо всех застрявших на полпути грузах и провести гораздо большее их количество через палату синдиков посредством поставок, что шли от STN Дюплену: «Мы можем заверить вас, что располагаем надежными складскими помещениями; и если вы намерены задействовать возможности, связанные с „Энциклопедией“, вы можете использовать всего один тюк для того, чтобы замаскировать четыре других, обложив их нужными листами по краям и сверху». Револь заверял, что сможет «легко» проводить товары через палату, если STN будет поставлять их в тюках с томами этого издания. Дюплен нанял его для того, чтобы заниматься всеми прибывавшими грузами свежеотпечатанных томов «Энциклопедии», которые «чрезвычайно редко подвергаются досмотру в палате синдиков, а если и подвергаются, никто не заглядывает внутрь тюков, а просто осматривает их по бокам».

Сомневаться в том, что Револь обладал соответствующими возможностями и был хорошо информирован, не приходилось – но вот насколько ему можно было доверять? Мог ли он взять на себя страховку и был ли способен управиться со всем объемом поставок после того, как STN закончит печатать свои тома «Энциклопедии»? Ответ на эти вопросы должен был найти именно Фаварже.

Первое, на что Фаварже не мог не обратить внимание, когда поближе познакомился с «Револем и Компанией», так это на то, что «Компания», собственно, состояла из самого Револя и его жены. «Месье Револь, у которого нет других сотрудников, кроме его же собственной жены, здесь никому не известен. Он еще молодой человек, совсем небогатый и очень самонадеянный. Конечно, он умен, но на него не стоит во всем полагаться».

Самозваные commissionnaires зачастую открывали собственное дело, не имея ничего, кроме сообразительности и связей. Револь, судя по всему, овладел начатками ремесла, пока работал в качестве экспедитора на Дюплена, у которого были тысячи заказов на «Энциклопедию» и которому требовались надежные люди, чтобы со всем этим справиться. Они были одноклассниками, с ними же учился Амабль Леруа, еще один из подручных Дюплена. Приобретенные в этой должности связи Револь как раз и намеревался использовать для того, чтобы заменить того агента по доставке, с которым обычно работало STN, – фирму «Клоде, отец и сын».