Литерный эшелон

Посвящается Елене Семашко – за долготерпение…

…Первым его увидел вахтенный офицер британского крейсера «Уриил», который шел из «таверны морей» Кейптауна на Формозу.

Утренняя вахта близилась к середине, спать хотелось немилосердно, и на огненный росчерк в небе офицер ответил зевком: удивительно яркий

метеорит, уже совсем рассвело, а его все равно видно.

Что еще надлежало сделать в этом случае? Ах да, загадать желание. Таковых имелось даже два: не утонуть, и поскорее Часть вернутся домой, в Портленд. Немного подумав, офицер склонился к первому. Если не сбудется оно, то шанс на возвращение становился призрачным.

После офицер отвернулся, приложил к глазам бинокль и добросовестно осмотрел остальное пространство. На море не было ровно ничего.

К моменту окончания осмотра о небесном теле офицер уже и позабыл. Подумаешь – звезда упала. Таковых за свою жизнь он видел сотни, если не тысячи. Как-то поздно вечером, во время второй собачей полувахты на рейде Батавии он наблюдал настоящий звездопад, успел загадать с две дюжины желаний. А звезды все падали и падали…

После огненный шар промелькнул над Цейлоном, затем – над Индией. Прогремел над горами, которые касались облаков. От шума на одном склоне проснулся, тронулся и сошел в долину ледник. Впрочем, для человечества это бедствие прошло совершенно незамеченным.

Казалось – со следующей горной грядой летящему телу не разминутся. Но, невидимое человеком, оно, назло всем законам небесной механики, выровнялось и будто пошло на подъем.

Тот, однако, оказался недолгим. Огненный шар стало кидать из стороны в сторону, и очень скоро он снова круто пошел вниз.

Пролетел над железными нитями КВЖД, разбудил смотрителя на какой-то станции. Но пока смотритель поднимался с кровати, шел к окну, шар ушел за лес, оставив за собой лишь туманную полосу, которую тут же принялся растаскивать ветер.

Шар трясло, от исходящего жара начинали тлеть и вспыхивали верхушки иных деревьев. Порой наземь сыпался огонь. Он падал в болота, превращал иные озерца в пар, затем потихоньку гас.

Тем временем, в новый день неспешно втягивалось село. Название его было не совсем приличным, и без особой нужды его старались не произносить. Именовалась оно Дураковым. За что и кто ее наградил таким именем – уже не помнил никто.

Село было небольшим, в нем почти половина хат стояла с краю.

Стрелки единственных в селе часов как раз перевалили через семерку. Из домика выглянула кукушка, повела головой, будто осмотрев комнату. Но так ничего и не сказав, убралась в свое механическое гнездо.

Впрочем, кукушке все равно не было никакой веры. Часы держали все более для красоты и в диковинку. А последний раз их подводили с пару месяцев назад по хронометру заехавшего пристава.

В речушке, что огибала село, хозяйки полоскали белье. В избе уставшая мать качала колыбель с ребенком.

Малыш безмятежно спал. Воровато досматривал ночной сон пастушок на лугу. После неспокойной ночи дремали в будках собаки.

Чтоб скоротать время за работой, одна хозяйка развлекала своих товарок:

– А ище в море-окияне есть рыба-пила и рыба-молот.

– И чего ж они там, хады, строють! – вопрошала соседка.

– Та брешет она, бабоньки! – кричала с другого бережка реки здешняя попадья.

– И ничего я не брешу! А ище есть летучая рыба! Она из воды вылетает, до небес подымается. Там, облаках живет, мечет икру. Из нее вырастает малек, потом с дождем падает в моря и живет там, пока крылья не отрастут. А если ветер облако на землю отнесет, так и на город какой или деревню дождь из рыбы падает.

– Да ну! – удивлялись соседки.

– Брешешь! – неслось с другой стороны реки.

– Да пусть меня господь покарает, если я вру! – и, на всяк случай поправилась. – За что купила, за то и продаю…

Хотела еще что-то сказать, но осеклась: в воде чувствовалось что-то нехорошее, она дрожала, будто покраснела…

И тут небо расколол будто гром.

В испуге хозяйка уронила рубаху – неужели Господь, прежде милостивый, потерял терпение?

Ведь день с рассвета был будто ясный, на небе не было и облачка. А гром среди ясного неба, как ни крути, не к добру.

Кто-то посмотрел на небо, кто-то – на зеркало реки.

И там и там было одно – по небу летел огромный огненный шар.

Разговор срезало.

Да что там – многие затаили дыханье, а вдруг пронесет.

И действительно – пронесло.

Если Господь и собирался покарать сегодня лжеца, то тот находился где-то далече. А через деревню шар пролетал совершенно случайно.

Он улетел за лес, дым рассеивался, небо стало снова голубым, вслед за ним теряла багровый цвет и река.

И люди потихоньку выдыхали…

Но слишком рано: раздался грохот как от взрыва, земля затряслась. Резко, словно пес с цепи сорвался ветер. В окнах домов треснули стекла, остановились единственные в селе часы.

На речушке поднялась волна, каких не бывало даже в паводок, смыла с мостков корзины с бельем, опрокинула в воду двух хозяюшек. Те кричали, звали на помощь, пока не вспомнили, что летом в реке утонуть может разве что пьяный.

В избе проснулся ребенок, он завопил в своей колыбели, матушка тут же взяла его на руки, стала успокаивать, хотя сама была испугана без меры.

Скинуло с кровати и старика Пахома, который из тайги пришел заполночь, а, потому и спать собирался до обеда.

По шаткой лестнице на колоколенку взобрался попик – осмотрелся вокруг. Втянул в себя воздух – показалось, что пахнет горелым, и будто серой.

Из-за леса подымался столб не то дыма, не то пыли.

Попик поплевал на руки, схватился за бечевку и ударил в колокол.

К церквушке стал подтягиваться деревенский люд, застегивая на ходу телогрейку, подошел и проспавший все Пахом.