Литконкурс 'Тенета-98' (сборник рассказов)
Шрифт:
"...пока не шагнешь с карниза", - Тин невесело усмехнулся. Сам он не считал это выходом, но ведь было же: Шаша, Ран, Клетка... Снова воспоминания затопили черной смрадной волной; Тин, как всегда, не сразу увернулся от нее. Глотнул "Балтики", чтобы разбавить сухоту в горле, поставил бутылку на прежнее место. Она, стукнув о каменные плиты постамента, довершила гармонию открывавшегося отсюда вида.
Тень от памятника Ленину, под которым сидел Тин, уходила наискось влево, и луна освещала стоящее напротив здание с колоннами - администрация области. С этими нелепыми колоннами Тину всегда хотелось сотворить то же, что сделал в свое время Самсон - толкнуть
– ... ... к чертям собачьим!
– донеслось справа. Четверо крепких парней в джинсах-"трубах" и спортивных костюмах, громко и нецензурно куря, прошли мимо. Один, краем глаза заметив Тина и две пивные бутылки, определил:
– Эй, чувак, тебе же много на одного! - Делиться надо, - подтвердили "пацаны", развернувшись в обратную сторону и неторопливо приближаясь.
– Ты че один сидишь?
– Настроение такое, - нехотя ответил Тин, определяя: драться хотят или просто так. Он мог и подраться. Тряхнул головой, рассыпав по плечам длинные черные волосы, блеснув серьгой в левом ухе. Иногда в нем просыпалось это бравада не бравада - ну, подходите, братья наши меньшие по разуму, вы правы - я не такой, как все.
– Оп-па, мужики, глядите - неформал!
– радостно воскликнул "пацан", по виду - самый младший. Тин отметил про себя, что остальные не очень-то воодушевились.
– Короче, чувак, ты прикидываешь: у "моей" денюха сегодня, дак я добрый, сообщил первый.
– Давай чисто вместе бутылочку - за ее, как бы, здоровье там, все дела...
– Я же говорю, настроение не то.
– Ты че, лох, что ли?
– снова не утерпел младшенький.
– Нет, - Тин неторопливо удовлетворил его любопытство.
– И потом, - пробка с чмоком слетела с последней бутылки, - на всех уже все равно не хватит.
Он спокойно отхлебнул прохладной пенящейся жидкости и уверенно оглядел "пацанов".
– Пойдемте, короче, че мы паримся, - наконец решил "добрый".
Они ушли, оставив после себя два окурка. Тин, поежившись от вечернего сентябрьского ветерка, засунул руки в рукава своего пушистого свитера. Потом вытащил руку и поставил одному из окурков щелбан. Тот улетел, захватив по дороге товарища.
"Живут же... они, - подумал он, не решаясь все же на слово "люди".
– Живут себе в свое удовольствие. Не мучаются глобальными вопросами мироздания, не читают Кастанеду, не слушают БГ и не презирают Категорический Императив. Чего ж мы-то вечно не как все? Чего-то надо нам, ищем чего-то... Да кабы нашли, а то не находим и уходим. Майк, Моррисон, Башлачев. Ран, Шаша, Клетка...". Снова прозрачный и будто виноватый Шаша; исковерканный Ран, которому тесно было в этом деревянном ящике, - изломанные пальцы его словно хотели выбраться наружу; и Клетка... Тин торопливо отправил внутрь себя еще несколько глотков, пытаясь залить эту боль, желая, чтобы она пошла паром и исчезла, как почти всегда, но было, видимо, поздно.
... Странно было видеть Клетку в платье, тем более белом. Еще более странно было ее лицо: спокойное, умиротворенное какое-то. В изголовье стояла бабка, держа в руках огромную фотографию, где Клетка ослепительно улыбалась. Фотография была сколько-то-летней давности, и Клетка там была еще не Клетка, а Орка - девочка-панк, - и ирокез с зелеными прядями, и булавка в ухе... Но все равно это больше походило на Клетку, чем то, что лежало перед толпой родственников и друзей, перед окаменевшей от горя матерью...
– Тин... Костя...
– А?.. Что?..
– он невидящими глазами
– Пойдем... Ты же не поедешь на кладбище?
Тин мотнул головой и потянул Кару в сторону реки.
Там они сидели и молчали, долго, и Тину легче делалось от того, что можно так сидеть и не говорить ненужных слов. Но чуть только вспоминалось, почему они пришли сюда, и он отворачивался от Маши и старательно разглядывал ржавую трубу, выжидая, пока высохнут глаза...
– Тин! Да елы-палы, вот это номер!
– что-то знакомое, черно-джинсовое, глядело на него сверху вниз и улыбалось. Тин внимательно всмотрелся в эту улыбку, полную золотых зубов, и неуверенно произнес:
– Тигра..?
– Да елы-палы, он самый! Тормозишь, всего-то два года прошло. Дай лапу, друг!
Тин поднялся, с удовольствием тряхнул протянутую руку. Тигра уже что-то увлеченно рассказывал, одновременно развязывая рюкзак. А Тин вспоминал: два года назад к ним в город из Свердловска пришли двое: невысокая девушка с длинными черными волосами и черноглазый парень с полным ртом золотых зубов, редкими усиками и челкой, лихо спадающей на глаза. Вся тусовка им жутко обрадовалась, но выяснилось, что никто не может вписать этих людей. Тин - тогда еще молодой, "зеленый" и восторженно относящийся ко всему, что было связано с тусовкой - поселил пришельцев у себя (его родители и младшая сестра как раз уехали загорать на море, а его оставили - сдавать сессию). Жить стало лучше, жить стало веселей. Пришельцы - Лия и Тигра - травили анекдоты, между делом учили Тина играть на гитаре и пели песни, от которых все хохотали до колик, или другие - от которых сжималось горло и хотелось плакать.
...А Тигра ничуть не изменился: такой же худой, усатый и смеющийся.
– Пиво у вас тут дешевое, у нас же вообще невозможно жить!.. Слушай, я же тебе фотографии привез, - ты просил, помнишь?
– вот Раст, а это мы с Лией...
– Как она-то?
– Замуж вышла полгода назад, - Тигра хохотнул.
– Чего-то мы с ней разбежались. Но остались друзьями... Если я не ошибаюсь, она ждет бэби... А как Леночка, Клетка?
Тин с трудом проглотил пиво и посмотрел на Тигру. Тот выжидающе улыбался. - А ты... Она умерла год назад. Год и три месяца.
Тигра замер, и улыбка медленно сползла с его лица.
– Прости, я не знал, правда... Черт, как же так?
С полминуты они смотрели друг на друга, потом Тин спросил: - Тебе опять негде ночевать? - Похоже, так. Я думал у Кая вписаться, а его чего-то дома нету. - Да плюнь на него с высокой колокольни, пойдем ко мне. - Твои родичи опять на море?
– Тигра усмехнулся. - Почти. У меня теперь свой флэт из двух комнат - полная свобода действий! - Да вы, батенька, буржуй: в таких условиях да одному жить... - "Вот моя деревня", - провозгласил Тин, когда они с Тигрой зашли в уютный дворик, который ограждали две пятиэтажки.
Дворик этот был редкостью. Там до сих пор сохранились в рабочем состоянии песочницы, качели-карусели и прочий детский инвентарь. А еще там росли березы. Целый двор начинающих золотиться деревьев... - Слушай, а неплохо ты устроился, - удивленно одобрил Тигра.
– Почти в центре города - и такой шарман... А каким образом это получилось? - Тут моя тетя жила. А теперь она вот уже почти год как отошла в лучший мир, а перед этим успела завещать любимому племяннику, то есть мне, свою квартиру. Родители решили, что я уже вполне самостоятельная личность, и милостиво повелеть соизволили, чтобы я убирался. - Хорошая тетя...
– мечтательно произнес Тигра.