Литконкурс 'Тенета-98' (сборник рассказов)
Шрифт:
Юлька уже поняла, что ее просто так не отпустят, и решила сказать им все, что она о них думает: - Слушайте, вы, братья наши меньшие по разуму! У вас свои понятия, у нас свои... - Вот за понятия...
– спокойно сказал первый и ударил Юльку в солнечное сплетение...
...Юлька сидела, привалившись спиной к дереву, и пыталась понять: уже поздний вечер или у нее в глазах темно? Голова кружилась, страшно болел правый висок и... наверное, это называется "почки". Юлька уже несколько раз пыталась встать, цепляясь за дерево левой рукой, которая не была сломана, но на нее тут же наваливалось такое головокружение, что она почти падала.
При очередной неудачной попытке
Детвора смеется - в детских лицах ужас
До смерти смеется, но не умирает...
Это чтобы связь была крепче... чтобы узаконить...
Чтобы было все прекрасно у тебя и у меня... - Юля, очнись, пожалуйста!..
А за дверями роют ямы для деревьев,
Стреляют детки из рогатки по кошкам,
А кошки плачут и кричат во все горло... - Юля!!!
Юлька очнулась. Она увидела над собой знакомое лицо и прошептала: - Тин..? - Господи, я уже думал, ты никогда ничего не скажешь, - Тин облегченно вздохнул.
– Как ты? Сейчас приедет "скорая". - А почему...
– Юлька обвела взглядом то, что находилось вокруг.
– Где мы? - У поста ГАИ. Я не хотел оставлять тебя одну, а надо было звонить в "скорую", вот я и решил отнести тебя сюда. Тут полквартала всего. Ну, ты как?
– Насколько я понимаю, сломана рука... левая... нет, это называется "правая"... ужасно болят почки, и еще голова...
– У тебя рассечен висок. - Это они меня, кажется, об дерево... Но я тоже собой горжусь. Один из них, по-моему, еще долгое время не захочет общаться с женщинами.
Тин успокоенно улыбнулся и коснулся ладонью Юлькиной щеки. - Юля... Это так здорово, что я успел тебя найти... Ты не представляешь, как это здорово.
Юлька слабо улыбнулась, и вдруг на нее обрушилась дикая головная боль. - Тин! - Что случилось? Что?!
– крикнул Тин, увидев, что она резко побледнела. - Я тебя не вижу...
– прошептала Юлька.
– Я вообще не вижу ничего. - Юля, солнышко, держись, пожалуйста. Слышишь, уже едет "скорая". Ты только не умирай, ладно? Пожалуйста!.. Господи, пойми, я не смогу второй раз потерять любимого человека, едва найдя его!.. Юля, скажи что-нибудь. Юля! - Не уходи. Только не уходи... - Я никуда не уйду. Я не могу тебя бросить.
У Юльки перед глазами прыгали и метались разноцветные шары, они сталкивались и рассыпались на множество искорок. Голос Тина звучал все слабее, потому что в ушах звенело, но Юлька, собрав все силы, вновь и вновь возвращалась в этот мир, где снова все было прекрасно... * * * * * На лестнице было темно. Алька вскарабкалась на свой девятый этаж, выжимая по дороге совершенно мокрую рубашку; отдышавшись, достала ключ, и тут к ней пришла совершенно закономерная мысль: "А почему так тихо? Почему не слышно "Орбита без..." - чего там? Соли? Хлеба? Страха и упрека?..
– разносящегося по всему подъезду, несмотря на первый час ночи? Неужели эта... создание - младшая сестра - опять существует в наличии отсутствия?.. А, ну понятно. Спасибо, записку оставили. Чего?.. Ну и почерк!.. Ах, "ушла". Надо же, я и не заметила. "Не вернусь". Что, вообще никогда в жизни? А чего ж не забрала свою любимую клетчатую рубашку - вон на диване валяется, - как ты будешь без нее жить? Плохо будешь жить, поэтому, наверное, вернешься... Кто в холодильнике? Какой серп?!. Ах, суп. Феерично. У нас есть еда. Сейчас мы будем есть еду. Кай, конечно, абсолютно дивный человек, но вот с едой у него в квартире некоторый напряг".
Алька надела
"А куда, интересно, отправилась Люська? Опять на день рождения с ночевкой? Господи, как заставить этого ребенка жить дома хотя бы неделю? Видела бы мама..." - Алька вздохнула и отложила бутерброд. Мама... Как она там, одна?..
Полтора года назад Алька приехала из своего маленького городка в Тюмень. Она очень хотела учиться в каком-нибудь университете или институте и не хотела замуж за Сережку, который почему-то считал, что в нем - смысл ее жизни. Наверное, от него-то она и сбежала, а еще от тягомотины почти деревенской жизни, когда каждый день - одно и то же, в клубе крутят только "Иванушек" и "Золотое кольцо", а единственная радость в жизни - театральная студия приказала долго жить, потому что руководитель Андрей отказался работать "там, где ему вообще не платят"...
Были папа и мама, но вместе Алька помнила их очень смутно. Папа был милиционером и однажды не вернулся домой с работы... Мама осталась одна с двумя дочерьми (Альке было пять, Люське - три).
Жили дружно. Вместе дурачились с псом Шариком, обедали вместе с тремя котами - Барсиком, Мурсиком и Гимли (имя предложила Алька, начитавшаяся Толкиена). Мама учила детей русскому и литературе и находила в Альке поэтический талант. Она ходила за дочерью по пятам и записывала все ее рифмованные строчки, и говорила: "Когда ты станешь знаменитой и кто-нибудь захочет издать полное собрание твоих сочинений, я продам все это за бешеные деньги и попрошу, чтобы в книжке, в уголочке, скромно упомянули и мое имя...". Люська страшно завидовала и кричала: "Я тоже талант! Вы только посмотрите, как я чищу картошку!".
Был еще дядя. Потрясающий человек, который в свои пятьдесят два года продолжал слушать "Doors" и "Deep Purple" и говорил, что люди делятся на два типа: те, кто не читал "Братьев Карамазовых", и те, кто читал, но забыл. Себя он с сожалением относил ко второму типу. Именно дядя научил Альку-Аленку писать сочинения, заставил прочитать "Мастера и Маргариту" и подарил кассету с альбомом БГ "Акустика". Именно он советовал ей поступать на филфак.
Полтора года назад Алька стояла перед огромным - четырехэтажным!
– зданием, на котором большими буквами было написано: "УНИВЕРСИТЕТ". Она зашла туда с веселой толпой людей, которые громко говорили, курили и вообще олицетворяли собой тот образ студента, что уже успел сложиться в Алькиной голове. Когда она спросила их, где тут деканат филфака, некто высокий, с длинными черными волосами сказал: "Зачем тебе филфак? Поступай лучше к нам, мы - физики!". Алька сказала: "Да нет...", но физики закричали: "Да-да-да!" и потащили ее в свой корпус. По дороге Алька выяснила, что высокого и черноволосого зовут Тин.