ЛитПремьера: Современная малая проза
Шрифт:
Но любят ведь не за успехи! Будь Нина талантливой актрисой, удачливой женщиной – разве бы он любил ее больше?
Он любил ее самой совершенной любовью – когда любят просто человека, сочувствуют всем его бедам и горестям, почитают за счастье их облегчить и разделить.
У второго режиссера она получала иногда второстепенные роли, потом – роли без слов, потом – только в массовках. А Юрий Александрович как-то виновато обходил вопрос о «Чайке».
Она утешала себя:
– Он сказал: «Работайте! Я Вас не отстраняю».
Она еще не знала, что роль, слишком прилежно разучиваемая, не становится звездной.
Она лишается непосредственности, того самого ingenuite, которое она так старательно изживала в себе. Она становится слишком
Владимир дочитал последний листок. В конце концов все мы достигаем своего идеала. Ее идеалом было – стать трагической актрисой. Разве она не стала ею?
Анатолий Казаков. «Святодавнишняя Русь!»
Рассказ
За рулём своего нового автомобиля «Жигули» ехал Евгений Курочкин. Его привычная трасса до города Сарова почти везде была прямая. Ям на пути не было, и это было уже довольно сносно для наших российских дорог. И кто знает, может, и от этого настроение у Евгения было какое-то окрылённое. Жена Клава слегка недоумевала: «Чего это ты сегодня весёлый такой?» Но он на расспросы любимого человека только чему-то улыбался.
Город Саров считается кладезью русской науки – и поэтому был закрытым городом. Зарплаты научным людям по российским меркам платили немалые. Недалеко от города, вдоль дороги, образовался рынок. В сам же Саров, в силу его секретности, не пускали, – и люди со всех окрестных сёл и деревень везли на этот рынок сельхозпродукцию. И были благодарны судьбе за то, что городской саровский люд всё скупал. Вот на этот рынок и возил Евгений мясо, в основном свинину, которую тоже, как и многие, ездил и скупал по деревням. Потом с женой, стоя за прилавком, бойко и умело всё распродавали. С помощью такого прибыльного дела жили хорошо. Да и детей материально обеспечивали. Купили дочери квартиру в городе Арзамасе. Но дочь Наташа с сыном Игорьком почти всегда жили на селе с родителями. Потому, как муж, работая на военном заводе, часто был в командировках. А ей было скучно в городе одной с сыном. Да и не могла её душа привыкнуть к равнодушно-многолюдному городу. Сын же у Курочкиных проходил срочную службу и служил неподалёку. И его, по возвращению из армии, тоже ждала квартира. Дочь с сыном не могли нарадоваться на своих тружеников родителей.
Вот уже который год, проезжая по святым Дивеевским местам, Женя невольно любовался Золочёными, а в его воображении – прямо-таки живыми куполами, которые были видны издалека. Несколько, по-настоящему величественных, восстановленных старорусских храмов, радовали глаз приезжающих сюда отовсюду православных людей. Вся эта местность, со времён жития Серафима Саровского, считалась святыми местами. Даже после 1917 года храмы каким-то чудом уцелели. Службы в них несколько десятилетий не велись. И православному люду немало пришлось потрудиться, чтобы восстановить всё это убранство. Пожилые люди из поколения в поколение передавали внукам и правнукам житиё святого Серафима Саровского. Вот и сейчас, ведя машину, Евгений Иванович с удовольствием вспоминал, как бабушка Татьяна, накормив его молочной лапшой из чугунка и отправив замерзшего на улице внучонка, греться на русскую печь, – ласково и очень доходчиво рассказывала ему, о том, как святой Серафим исцелял немощных людей… Как пришли к нему из Ардатова бандиты, думающие, что миряне платят Серафиму за исцеление, и решившие отобрать эти подаяния у свято-блаженного старца. Но, не найдя, кроме хлеба и воды, ничего, – сильно избили старца. А маленький Женька, жалеющий святого Серафима, спрашивал: «Баба, ну, зачем они били его, он же помогал всем?» И бабушка Татьяна Ивановна, глубоко вздохнув, продолжала свой рассказ: «Может быть, от того и избили, что помогал всем. Люди-то, Женька, злые бывают и не все понимали, что Серафим излечивал немощных бесплатно».
Потом
И когда бандиты в слезах уходили от него, старец заверил, что всё у них будет хорошо.
Бабушка, видя и удивляясь тому, как внук с интересом слушает её, продолжала напевно рассказывать: «А вот, внучок, был еще и такой случай. Однажды к святому принесли на руках не ходячего мальчика. Серафим спросил его: „Веруешь ли ты в Бога?“ Мальчик ответил, что верует. И святой произнёс пророческие слова: „Вставай и иди!“. И мальчик пошёл, а потом даже побежал. А верующие православные люди воистину радовались и за мальчонку, получившему исцеление, и за его родителей, которые стояли и плакали от счастья… Вот так и жил на Нижегородской земле святой старец Серафим, исцеляя людей от разных недугов и хворей».
Под эти слова бабушки и засыпал на теплых кирпичах русской печи деревенский мальчонка, Женя Курочкин. И по всей этой местности детвора впитывала в себя, пока ещё до конца не осознанную, вековую тайну о старых святых русских людях. Но так уж устроен мир, что люди на земле все разные. И, конечно, многие не верили старым людям. Потому, как внешне, это походило на сказку… А другие, наоборот обретали веру в воистину Святодавнишнюю Русь. Ибо, как сказывали старики: «И жива и сильна наша многославная, и многострадальная Отчизна тем, что денно и нощно молятся истинно русские люди о её спасении».
А когда снова наступал вечер, Женька уже в который раз не переставал удивляться бабушкиной памяти. В этот раз он узнал о том, что Серафим молился за Русь и православных людей в уединении в дремучем лесу. К святому человеку прибегали хищные звери: медведи, волки. И они вели себя в присутствии Серафима, словно малые дети… А Серафиму приходилось часто объяснять обращающимся к нему за врачеванием и благословением прихожанам, что хищники их не тронут, что они тоже божьи создания, и им, как и всем земным существам, нужна ласка и исцеление. А когда прихожане убеждались, что это воистину так, то это удивляло даже тех, кто ни во что не верил.
До рынка оставалось совсем немного пути. Но так вот зачастую бывает, что настроение у человека быстро меняется. Почему так происходит? Поди, угадай! Только пока человек жив, мысли в его голове меняются постоянно. И взгляд Евгения невольно изменился. Ещё несколько минут назад память и вся сущность этого деревенского мужика всецело радовались таким, всегда необычайно светлым, воспоминаниям о бабушке. Теперь же взгляд Евгения Ивановича таил в себе великую грусть русского человека о родной земле. Мелькавшие поодаль дороги, закончившие свою жизнь брошенные деревни и полупустые сёла, наполняли душу горечью и неминуемой тоской по прошлым временам. Ещё во времена существования Советского Союза, работавшего тогда в колхозе шофёром Евгения посылали в разные районы Горьковской области помогать вывозить зерно с полей. А деревень в тех местах было не счесть!.. Он и сейчас, сквозь года, слышал звонкие голоса деревенских жителей. И от того, что всё это ушло, саднило в груди с такой силой, что порой хотелось остановить машину и отдышаться. Его опытный взгляд приметил наполовину заросший сочной травой деревенский мостик. Вода под мостом была только по весне. И по едва угадывающимся сейчас приметам Евгений вспомнил, что и из этих благодатных мест приходилось ему когда-то вывозить зерно. Речка не пересыхала тогда и в жару. А её величество, святая русская деревня, с непорушенным в те годы историческим укладом бытия, находилась совсем неподалёку. Теперь же, от некогда весёлой деревни, ничего, кроме этого мостика, не осталось.