Литва в 1940-1991 годах. История оккупации
Шрифт:
3,0
1951
45,483
21,177
46.5
1952
22,599
2,934,
13
Итого
676,835
111,388
16.4
Гибель депортированных началась с того момента, когда оперативные группы, проводившие депортации, ворвались в квартиры и дома депортированных. Каждая попытка сбежать или оказать сопротивление пресекалась с применением оружия. Советские войска стреляли в убегающих людей и жестоко избивали их, когда они попадали в плен или оказывали сопротивление. Не только условия депортации, когда люди были запихнуты в товарные вагоны для скота, содержались в антисанитарных условиях, испытывали нехватку воздуха, часто также пищи, большие духовные переживания, но и состав депортированных определил более высокое число погибших. Более 70 процентов депортированных жrдесь женщин и детей. В 1941-1953 годах было депортировано не менее 39 000 детей и 50 000 женщин. Первыми умерли дети,
С 1941 года литовские депортированные были отправлены в Сибирь. В 1948-1951 годах около 80% всех литовских депортированных были депортированы в Иркутскую и Красноярскую области. Согласно установленному порядку распределения ссыльных, большинство из них направлялось на лесозаготовки или деревообрабатывающие предприятия. Это была самая тяжелая работа, и женщины трудились наравне с мужчинами. и советского КГБ говорится, что «депортированные в Красноярском крае, которые были переведены на Игарский лесозавод, размещались в непригодных помещениях — протекающие крыши, окна без стекол, без мебели и постельных принадлежностей. Они спят на полу. Были случаи заболевания тифом и дизентерией, которые заканчивались смертью. Из-за плохих условий жизни и быта увеличилось количество побегов литовцев». На основании имеющихся документов МВД и В документах МГБ можно определить, что на 1 января 1953 года из 118 000 человек, которые были депортированы в 1945-1952 годах, 98 286 оставались в живых. Некоторые депортированные были заключены в тюрьму за антисоветские выступления и побег из мест депортации, в то время как дети, родившиеся в депортации, были добавлены в списки депортированных (до 1953 года в депортации родилось около 2000 детей). Депортированные пытались спастись от смерти в изгнании любым возможным способом, сначала бежав в Литву. Таким образом, количество депортированных постоянно менялось из-за высокого уровня смертности и довольно многочисленных побегов. В 1945-1952 годах около 5000 литовцев бежали из мест депортации.
С 1948 года, когда начались массовые депортации литовцев, решения правительства СССР еще больше ограничивали и регулировали положение депортированных. Депортированные не имели права покидать место депортации без разрешения МВД, у них не могло быть паспортов, и они были обязаны не реже одного раза в месяц регистрироваться в специальных комендатурах и проходить обязательную работу. За побег с места депортации согласно указу Президиума Верховного Совета СССР от 25 ноября 1948 года «Об уголовном преследовании за побег из мест депортации», каждый пойманный беглец наказывался 20 годами каторжных работ (официально указ касался депортированных чеченцев, немцев, крымских татар и других народов в годы войны, но он также применялся к литовцам, латышам, эстонцам, а также украинцам). Советские законы предусматривали пять лет тюремного заключения в трудовых лагерях за сокрытие литовских депортированных и их детей, i. e. то же наказание, что и за укрывательство участников сопротивления.
В 5-ю годовщину изгнания посещают кладбище Челан. 22 мая 1953 года.
Похоронная процессия депортированных в Челане. 28 июля 1957 года.
После ужесточения правил содержания депортированных в сентябре 1949 года советская политика в отношении литовцев и других «ненадежных народов» (чеченцев, латышей, эстонцев и т.д.) стала более конкретной. Министр внутренних дел СССР Сергей Круглов и генеральный прокурор Григорий Сафонов установили порядок внесения детей (начиная с 16 лет) депортированных в общую категорию депортированных (то есть для вечной депортации). Дети, родившиеся в смешанных семьях депортированных и не депортированных, по достижении шестнадцатилетнего возраста получали право выбирать гражданство своей матери или отца. Дети, выбравшие гражданство депортированных матери или отца, были включены в категорию депортированных, в то время как дети, выбравшие гражданство не депортированных матери или отца, не были включены. Таким образом поощрялась ассимиляция. Молодое поколение могло избежать участи своего депортированного родителя, отвергнув его / ее национальность, язык и культуру. Между тем, дети людей, имевших, по-видимому, ту же судьбу, что и русские депортированные (называемые власовцами или Указниками), вообще не были включены в категорию депортированных. Но, наконец, чтобы у литовских детей не было никакой возможности избежать депортации (даже после отказа от гражданства своих родителей), указ 1949 года был дополнен в последний раз 16 февраля 1953 года: «Дети, родители которых являются пожизненно депортированными, независимо от выбранного ими гражданства, по достижении 16-летнего
Потери, нанесенные литовскому народу депортациями, эквивалентны уничтожению заключенных в советских трудовых лагерях. Из 132 000 человек, которые были отправлены в 1941-1952 годах на «вечную» депортацию, около 28 000 умерли от болезней, голода и непосильной работы. Хотя последние литовцы были освобождены от депортации в декабре 1963 года, но около 50 000 человек долгое время не имели возможности вернуться в Литву или не вернулись вообще. Террор с элементами геноцида, сопровождавший процесс советизации, уничтожал не только людей, но и целые социальные слои со всей их культурой, собственностью и социальным влиянием. Около 350 000 человек были заключены в тюрьму, депортированы и отправлены в трудовые лагеря ГУЛАГа или убиты в Литве. Такие потери долгое время влияли на дальнейшее развитие Литвы.
Литовское движение сопротивления (1944-1953)
Предположения и причины
Пока война еще продолжалась, в феврале 1945 года в Ялте и в конце июля в Потсдаме союзники решали вопросы послевоенного устройства Европы, раздела сфер влияния, обозначения послевоенных государственных границ и т.д. Уже на этих встречах стали очевидны разногласия, которые позже переросли в «холодную войну». Тем не менее, никто в то время не хотел и не мог думать не только о новом вооруженном конфликте, но и об обострении отношений.
Вопрос о странах Балтии не обсуждался на конференциях союзников во время войны. Эти государства перед войной объявили о своем полном нейтралитете, не имели могущественных покровителей среди союзников (как это было у Польши). Но, скорее всего, определяющим фактором стало еще не угасшее восхищение западных лидеров Сталиным, который мобилизовал свою страну на борьбу с нацистской Германией. Тем не менее, в 1944 году во время президентской кампании в США Франклин Д. Рузвельт был вынужден оправдывать свои уступки коммунистическому Советскому Союзу: пресса опубликовала его заявление, в котором указывалось, что Атлантическая хартия, которая должна была стать основой послевоенного мира, не была подписана и, следовательно, ее выполнение не было обязательным. Это означало, что страны Балтии и Польша не могли ожидать положительного решения по своему делу. Речь президента США Гарри С. Письмо Трумэна от 27 октября 1945 года, в котором вновь были вспомнены принципы Атлантической хартии (от 14 августа 1941 года) и на их основе был сформулирован принцип внешней политики США «Америка не признает и никогда не признает такие правительства, которые навязаны иностранной державой, иностранным правительством...».
Оккупация 1940 года, неадекватная реакция правительства и военных на потерю государственности, аресты, уничтожение армии, волна массовых депортаций, массовые убийства были подобны шоку, а сопротивление активной части общества было неизбежным и объективным явлением, поэтому была предпринята попытка сделать вопрос о Литве актуальным на международном уровне. Было понятно, что важно связывать свои цели с защитой принципов западной демократии, противопоставляя их коммунистической системе. «Самый насущный вопрос для членов сопротивления — выбор формы для борьбы. Вооруженное сопротивление, длительная партизанская деятельность, не имеющая поддержки из-за рубежа, или какие-либо перспективы отхода для пополнения резервов могли быть лишь частично выбранной заранее формой боевых действий с продуманной стратегией и тактикой. Вооруженное сопротивление было уникальным в том смысле, что никакие модели предыдущих сражений не подходили — опыт каждого нового дня диктовал условия, в которых только молниеносные решения могли помочь выжить. Опыт июньского восстания 1941 года также сюда не вписывался.
Партизанская война имела определенные связи с традицией сопротивления первой советской и нацистской оккупации. Когда исход войны и реальность новой советской оккупации стали яснее, началась активная дискуссия — сопротивляться или ждать благоприятных послевоенных политических решений. Что важнее — максимально сохранить потенциал нации или участвовать в создании демократической Европы, выражая свои взгляды всеми возможными, в том числе военными, средствами? Кстати, при рассмотрении последнего варианта неоправданно большие жертвы не планировались — сохранение жизней оставалось одной из целей в программах всех организаций.
В течение всего времени нацистской оккупации действующие подпольные военно-политические организации называли Советский Союз главным врагом Литвы и провозглашали необходимость активного противодействия ему до принятия решений мирной конференции, которая, безусловно, должна была принести столь желанную свободу. Дискуссия о деятельности после войны началась примерно в 1943 году. Ни одна организация не предсказывала какой-либо пассивной роли литовцев при решении жизненно важного вопроса о восстановлении государственности. Июньское восстание 1941 года и создание Временного правительства стали опытом, на основе которого были разработаны стратегия и тактика сопротивления. Это отражено практически во всех документах организаций, более или менее ориентированных на активные действия по мере смены захватчиков. Например, временный устав воинской части Литовского фронта «Кестутис» говорится о боевых частях, структуре штабов, их функциях, и это очень похоже на организационную структуру июньского восстания 1941 года. Была надежда, что по мере отступления фронта им придется сражаться, а позже — поддерживать порядок и защищать жителей от возможных репрессий и таким образом добиваться благоприятных решений от международного сообщества. Аналогичные идеи представлены в «Pro memoria» Союза борцов за свободу Литвы от 12 мая 1944 года.