Литжурнал «Бродячий заяц» № 6 «СочельникЪ»
Шрифт:
я всех найду.
Покинутые, где вы? Кто вы?
Простите мне себя саму.
Я выговорю это слово.
Я всё приму.
Ворочаются в небе звёзды,
скрипят от холода зимой.
Ворованный январский воздух,
ты будешь мой.
Пока ты съеден и украден,
пока ты вымучен и сжат,
у нищего за бога ради
на сутки взят.
Но это слишком, слишком
Неравный, щедрый, жгучий дар.
Моя строка, моя дорога,
мой белый жар.
Над всем, что брошено когда-то,
сижу всю ночь в слезах без сна.
Я виновата, виновата.
Моя – вина.
И если ищущий обрящет,
и если верить в это всё,
то будет чудо настоящим.
Он всех спасёт.
•
снег
Потом всё будет, позже, утром,
ну, а пока – ты крепко спишь,
пугаясь света, перламутра
покрытых первым снегом крыш.
В хрустальном дереве из сада –
век-древоточец выест ход.
Под белым пухом снегопада
застынет призрачный народ –
народец, полоротый, нежный,
наученный считать долги –
он обескровленной надеждой
накормит снегопад с руки.
Под полыньёй небес разъятых
на звёзды, белые от сна,
взлетят клочки газет и ваты
и трещиной пойдёт луна,
как яблоко в эмали тонкой,
в сорочке, в корочке, созрев,
от стука лопается звонко,
и открывает ранка зев
прекрасный, розовато-бледный,
благоухающий, как снег –
и ты над ним, продрогший, бедный,
усталый, тёмный человек,
не знающий такого чуда,
умрёшь, застынешь в первый раз,
не в силах ни сбежать оттуда,
ни отвести голодных глаз.
•
Сергей Пагын
* * *
«Рай похож на огромный пломбир:
сколько света вокруг, сколько снега!»
Валерий Прокошин
В снегу, в свету, в божественном пломбире,
где облака сияют, как фольга,
приснится: столбик освещенной пыли
по воздуху плывет издалека,
где мрак щелист, где горклый дух барачный,
где в снеге промельк милого лица,
где на березе тонкой и прозрачной
надсадный крик замерзшего скворца,
где скука детская – сестрица дорогая
на сердце
глядит в окно немытое, катая
стеклянный шарик в маленькой руке.
•
•
Зачарованный волхв
Как воздух ожидания тяжел!
Мы заблудились…
Ни звезды с востока.
Слоновьим шагом час ночной прошел,
как будто бы протопала эпоха.
Уже лица не чувствую…
Лишь взгляд.
И как зерно в гудящем черноземе
провидит поле,
я провижу сад,
мольбу и трепет человечьей крови.
В густом снегу проплыли сны и дни…
Друзья уходят за скалистый гребень.
А я все вижу шлемы и огни,
костры…
распятье…
человека в небе…
•
Татьяна Литвинова
* * *
И ветер ропщет, и пространство проще,
И привкус металлический зимы
Царапает гортань звезды и рощи,
И мотыльки бьют крылья о холмы.
И ангелы в медлительном полете
Ландшафт обозревают января
И помнят теплоту, не помня плоти…
И мотыльки летят через моря.
За воротник ныряет призрак снега,
И холодит ключицы, дни и сны....
Но мотыльки, коснувшиеся неба,
В эоловую блажь превращены.
•
Никита Брагин
Московское Рождество
Когда, не сумев пересилить беду,
на Малую Бронную я побреду
молиться родными стихами,
пускай захрустит под ногами хрусталь
случайной сосульки, и всхлипнет печаль,
в пещеру войдя за волхвами.
И будут шептаться с младенцем волы,
и ангелы встанут на кончик иглы,
и в бисере овцы возлягут,
а я оборву телефонную трель,
и выплесну алые капли в метель,
встряхнув опустевшую флягу.
Уколы снежинок, ожог мишуры,
блаженных и нищих ночные пиры,
серебряных листьев окрошка...
Москва, ты бела, словно лобная кость,
Москва, ты стихами прошита насквозь –
надежной ахматовской стёжкой.
И как ни прореживай старый Арбат,
сквозь память и полночь глядят и горят
строений упругие строфы.
С тобой никогда не забудешь, Москва,
ни белой звезды твоего Рождества,