Ливонское наследие

Романов Герман Иванович

Вот только численность рот была различной — у всадников две сотни человек в роте, а в пехоте триста. Правда, «линейных», то есть тех, кто стоит в боевой линии, было намного меньше — 12 десятков у рейтар и 18 у стрелков, разбитых на шесть плутонгов, то есть взводов. Последние должны были появиться у мушкетеров шведского короля Густава-Адольфа, как и знаменитое «перо», но Магнус просто перенял и совершил нововведение, несколько опередив естественный ход событий.

Остальные две пятых личного состава роты — офицеры, их слуги и прочий обслуживающий персонал, который необходим для нормального функционирования боевого организма. Вот только было

одно кардинальное отличие от нынешних наемных рот ландскнехтов — все они служивые, не какие-то там маркитанты или наемные денщики. Учили стрелять на совесть и выполнять необходимые команды, чтобы в случае неизбежных потерь в «линии», война есть война и убыль в рядах постоянная, могли немедленно заменить убывших товарищей.

И дело в том, что мушкетов не хватало катастрофически — на роту полагалось двести штук, включая десятую часть про запас, а выходило едва чуть больше сотни. Обещанные Курбским трофейные орденские мушкеты, что хранились в Дерпте и Нарве, московиты придержали, видимо, царь не дал разрешения на передачу вооружения.

Так что приходилось всячески изворачиваться, распределяя «огнестрел» чуть ли не поштучно. Все же армия резко выросла, в два раза — три тысячи кнехтов, «обстрелянных» и обученных эстов и латышей, вульгарно сбежало из ливонских отрядов в его армию, когда узнали, что магистр Кетлер убит русскими в Пернове.

И сейчас, не считая замковые гарнизоны, спешно формировалось полтора десятка пехотных рот — восемь из бывших кнехтов, а семь из набранных эстов. Нехватку мушкетов пока восполнили длинными пиками, так что копейщиков и стрелков было в рядах поровну, по три плутонга одних и других. Доспехов хватало — из Феллина, перед тем как сдать его русским, вывезли весь накопленный орденом арсенал — оружие, порох и латы, заодно сняли с укреплений значительную часть орудий, отобрав самые лучшие пушки. Для последних сейчас изготовляли первые в этом мире легкие полевые лафеты, готовили умелых канониров.

Ведь артиллерия «бог войны», и французские монархи не зря называли пушки «последний довод королей»! И правильно — при хорошо обученных расчетах даже «крылатым» гусарам будет несладко на поле боя!

Было еще одно «ноу-хау» — три роты конных стрелков, по штатам конницы сформированных, но пока представлявших ездящую пехоту. И тут не в выучке дело — многие служили раньше всадниками и могли сражаться верхом. Тут конный состав не впечатлял — местные лошади выносливы и неприхотливы, сильны, вот только резвости никакой.

Так что собрали всю «неликвидность», что пехоте совершенно не годилась — короткие ручницы и аркебузы, даже обрезанные пищали, распределили их по калибрам, и раздают сейчас по набранным ротам по мере переделки и установки новых замков. Оружейники клятвенно заверяли, что последние «карабины» будут готовы не к весне, а уже к новому году — вот что значит обещание щедрого вознаграждения за срочность.

Так что можно было надеяться, что со временем в его маленькой армии появятся смесь европейских драгун с финскими хаккапелитами…

Глава 34

— И что мы будем делать в таком случае, государь?!

— Пока не знаю, но хорошо понимаю, что «брат» Сигизмунд-Август никогда не признает за

мной королевский трон. «Радное» панство ему просто не позволит потерять жирный ливонский кусок, который они не желают пронести мимо своего рта. И учти — как только король получит известие о гибели магистра Кетлера, то вначале придет в недоумение, потом начнет навязывать свое покровительство или мне или Фюрстенбергу, либо начнет искать нового кандидата на вакантную должность ландмейстера.

— А почему королю Сигизмунду-Августу просто не выступить против нас и взять все, что ему понравится?

— Предлога весомого пока у него нет, тоже панство не поймет и с гетманом литовским договориться вначале нужно. А так все удобно — вместо Кетлера ливонцы выберут на лантаге другого магистра, да того же Фюрстенберга, а тот перезаключит соглашение о «покровительстве», но теперь при общем одобрении ландтага. А потом просто отдаст все владения и станет первым герцогом Курляндским.

Магнус остановился, ладони непроизвольно сжались в кулаки, и он заговорил чуть громче, сдерживая гнев:

— Вот только одно «но» имеется — если так дело пойдет, то я выступлю категорически против подобного альянса, и у меня будет множество сторонников, включая рижан, которые недолюбливают поляков. Ведь панство не скрывает желания погрузить свои руки в их туго набитые кошельки, и взять под свои пошлины торговлю.

— Может быть, именно потому польский король отправил по твою душу, государь, убийцу?!

— Скорее, так оно и есть. Я перебрал самые разные варианты, и если исходить из принципа для кого была выгодна моя смерть, то «брат» Сигизмунд остается единственным реальным кандидатом на эту малопочтенную роль. Кандидатуру погибшего Кетлера я не рассматриваю — если исполнитель и он, то заказчики находятся именно в Варшаве. В переписке, что нам досталась, есть глухие намеки именно на такой расклад, но их к делу не пришьешь. А сам магистр уже ничего не расскажет.

Магнус пожал плечами, как бы говоря, что подозревать монарха соседней страны в подготовке преступления можно, вот только рассказать открыто нельзя, нет убойных доводов. Но даже если бы убийца во всем сознался, его слова не могли стать обвинением против короля — слишком большая пропасть между ними, сословное общество, тут ничего не поделать.

— Поляки заняли замки, которые залогом оставил им Кетлер — Бауск, Зельбург, Люцен, Везенборг, Режицу и Невель. Сумма залога десять раз по сто тысяч золотых дукатов, в то время как из королевской казны Кетлеру было выдано на войну двести тысяч талеров, которых уже нет — все ушло на оплату наемников, — Регенбах говорил спокойно, но в голосе чувствовалась явственная тревога. Ландмаршал даже губу прикусил, но продолжил говорить дальше про угрозу с юга, которую многие в Ливонии считали своим спасением, не догадываясь, что их ждет.

— В замки король Сигизмунд-Август направил своих урядников, с полтысячи конных и столько же пеших, над которыми старшими поставлены литовский гетман Ян Ходкевич, стольник великокняжеский, и Юрий Зенович, староста пропойский и цецорский.

— Король просто показывает, на кого куры записаны, торопиться овладеть землями, которые уже считает своими. Да, и миллион дукатов Ливонии не найти — магистр задешево распродавал территории, ему не принадлежащие. Думаю, в ландтаге его действия правильно рассмотрят. На мою мельницу вода упадет, вот только колесо плохо закрутится — у нас войска мало, даже если мы стрелков к весне хорошо подготовим.