Лиза мне в паспорт

Рымарь Диана

– С тех пор как вернулась из Геленджика. ты сама не своя!
– подмечает тетя Аня-

– В точку! Вот объясни мне почеловечески, зачем Великан решил вернуться в мою жизнь сейчас, когда у меня всё хорошо и спокойно? Почему не четыре года назад? Почему не три?

Считай, я как этот несчастный салат! Разодрана в клочья сомнениями… я в полнейшем смятении! Не знаю, что мне делать…

– Хм… - тянет фея-крестная.
– Я думала, ты определилась, раз поехала с ним! И ты меня, конечно, извини… Но лучше быть в смятении оттого, что в твою жизнь

вернулся мужчина, чем лежать спокойно, прямо как та рыба, которую ты всё никак не зажаришь!

В этот момент отчетливо чувствую запах горелого масла.

– Ой!

Бегу к плите, снимаю с огня сковородку и подмечаю - пригорела изрядно, а из кастрюли с пакетиками риса выкипела почти вся вода. Выключаю конфорки и подпрыгиваю на месте от нового тетиного вопроса:

– ты Великану о главном сказала?

«И зачем она вернулась из командировки, сидела бы в своем Питере…»

Окончательно забываю про плиту, поворачиваюсь к ней:

– Нет, не сказала!

– Почему?
– Фея-крестная мерит меня тяжелым взглядом.
– Тебе давно нужно было ему признаться…

Тут в дверном проеме показывается грузная фигура нашей поварихи.

– Кое-кто уже накупался!
– с важным видом сообщает Ада и заводит в комнату маленького мальчика.

для трех лет маловат, чего уж там. Ростом всего девяносто сантиметров, еле дотягивает до нижней границьт нормы. Он родился крошечным, и я долго переживала по этому поводу, выкармливала, давала витамины. Но врачи объяснили: все дети разные, и нижняя граница нормы - тоже норма. Скорее всего, сыночек просто пошел в меня, ведь лицом он - копия я.

– Иди ко мне, Владик!

Беру его на руки, целую чисто вымытую щеку, вдыхаю аромат детского мыла, крепко обнимаю малыша.

– Мам, мам отпусти!
– тут же пищит малыш.

И я отпускаю. Не очень-то он со мной ласков, к тому же редкий упрямец. Воспитатели говорят

– такой возраст. Скучаю по тому времени, когда он был грудничком, и я могла позволить себе целовать его круглые сужи-Сейчас и вижу-то сына далеко не так часто, как хотелось бы. В будни он в детском саду, а забирает его Ада, сидит с ним, пока я не приду с работы. Из поварихи она частично переквалифицировалась в няню. Влад ей благоволит, а сама толстушка и вовсе в нем души не чает, говорит, что похож на ее внука-

– Так, Лиза, - начинает возмущаться Ада, - что же вы это с ужином тянете? Парень и так худоба…

для нашей няни-поварихи все, кто весит меньше нее, худоба, кроме того, она очень строго подходит к вопросу еды.

– Иди ко мне, маленький, - начинает она сюсюкать с ребенком, - тетя Ада тебя сейчас покормит! Я припасла тебе самьте вкусные лакомства. Мама же не возражает?

При этом она хитро на меня поглядывает.

– Кормите, - киваю—

Что уж там, раз я, горе-мать, ужин приготовить сегодня не в состоянии, не голодать же ребенку. Он, конечно, после садика уже ел, но всегда не прочь подкрепиться перед сном, даром что весит немного.

Мы с тетей наблюдаем за тем, как Ада усаживает

Владика за дальний стол и ставит перед ним одну тарелку за другой. Там и творожок со сметаной и медом, и молочная каша, и йогурт, и блинчики с маслом. Конечно, ребенок всё это не съест, но понадкусывает, как он это любит. довольная собой, Ада садится рядом с ним и включает новости. Наверное, было бы резонней включить для ребенка мультфильм, но Ада любит только новости, а Владик просто обожает смотреть телевизор. Ему редко выпадает такое счастье, поэтому он готов смотреть всё что угодно. Не привередлив-Мьт с тетей склоняемся над несчастным салатом латуком, рвем его на кусочки в четыре руки.

– Ты должна сказать Великану, что у него есть сын!
– продолжает настаивать она.

– Да знаю я, что должна! Но как только скажу - прощай, спокойная жизнь… обратной дороги уже не будет!

– Не тешъ себя надеждами, обратной дороги уже нет, раз ты начала принимать его ухаживания. Мне кажется, твой Чаадаев не из тех, кто отступает-К тому же раз уж он переродился из сволочи в человека, значит, заслуживает знать, что у него есть сын, разве нет?

– Заслуживает… - тихо признаю-

– Так почему молчишь?

Тяжело вздыхаю и отвечаю с чувством:

– Я хотела ему сказать, правда хотела! Несколько раз собиралась признаться, пока мы были в поездке, но он… он…

– Что он?

– Он меня считает честной, неспособной на подлость… а я… я…

– Родить ребенка - это не подлость, Лиза!

– Родить - не подлость, а вот намеренно скрывать его годами - очень даже подлость, при условии, что он его хотел!

– Это когда это он его хотел? Сам же тебе рассказьтвал про аборт…

– Оказывается, всё не так!

Кратко передаю ей наш с Владом разговор-

– Получается, своим молчанием я лишила Великана возможности видеть, как растет его ребенок! Владик же был бесподобным грудничком, а как забавно учился садиться, вставать, бегать!.. Великан ничего этого не видел! Получается, я украла у Чаадаева три года отцовства, к тому же сын о нем ничего не знает! ты думаешь, за такое Великан погладит меня по головке?

– Хм… Но если он передумал по поводу отцовства - это его трудности, откуда тебе было знать? У тебя были свои причины для молчания! Он же был неадекватен… В конце концов, ты боялась, что он отправит тебя на аборт… Но теперь ситуация изменилась! Не скажешь ты, так он узнает сам, ведь не дурак…

– Я боюсь, он взбесится, когда ему скажу…

– ты же говорила, что он изменился!
– всплескивает руками тетя.

– Очень изменился! Стал вежливый, внимательный… Выражается спокойно, даже за всё время ни разу не упомянул свой любимый «ядрен багет»!

– Чудеса… - вздыхает тетя Аня.

– Еще бы… Но тут-то он имеет полное право взбеситься!

– И что такого?
– пожимает плечами та.
– Побесится да успокоится, дело житейское…

Сказать надо, Лиза! Тем более если ты собираешься строить с ним отношения!