Лодочник и Кама Сутра
Шрифт:
– Внимание! Всем рабочим просьба подойти к локомотиву. Повторяю…
Осмотром тоннеля Петрович остался доволен. Интересно, кто ж его прокладывать-то начал, и почему завершить не дали? Своды укреплены замечательно, по ГОСТам. Кабели тоже целые – крыс, похоже, нет. Молодцы, строители.
– Андрей, сколько мы прошли по готовому участку?
– Два километра сто семнадцать метров, – поглядел на счетчик Лодочник.
– Нормально. Значит, еще километра три осталось. Ерунда, – улыбнувшись, махнул рукой Кудесников. – За три-то месяца всяко пройдем.
Петрович огляделся по сторонам. Бригада разбрелась по тоннелю. Рабочие осматривали крепежи, простукивали своды, оценивали швы меж бетонными кольцами.
– Эй, орлы! Давайте-ка все сюда! – гаркнул Кудесников. – Пара слов есть.
Мужики собрались вокруг бригадира.
– Короче, мужики, распорядок дня таков. Сейчас продолжаете осмотр, на ус мотаете, что к чему, а в тринадцать ноль-ноль обед. После него и примемся за работу. Все ясно? – Кудесников обвел подопечных взглядом.
– И это весь инструктаж? – раздался насмешливый голос.
– Это кто там еще? А-а, Мухин! Тебе что, мало?
Мужики недовольно зашумели.
– Да нет, Петрович. Просто хотелось узнать поподробнее.
– Поподробнее, Мухин, в процессе работы узнаем. Оборудование новое, надо его еще осваивать. Ну, чего стоим? Выполнять распоряжение!
Рабочие разошлись, а бригадир поднялся в кабину комплекса, где Андрей внимательно изучал руководство по эксплуатации.
– Ну что, Андрюха, кое-как разобрался?
– Не совсем еще, но основной функционал вижу. Не могу найти, где про эту зеленую кнопку нарисовано. Гляди, Петрович, она в самом центре. Наверное, что-то важное. А тыком подобную технику проверять не стоит, правда? – Лодочник озабоченно перелистывал страницы.
– Это точно, не стоит. Ладно, пойдем устраиваться. После обеда отыщешь.
Андрей вслед за Петровичем выпрыгнул на землю и направился в сторону жилого вагона.
– Елы-палы, бригадир, куда нам столько всего нагрузили? Вагонов двадцать всякой чебурданидзы…
– Не чебурданидзы, а оснастки. Мы ж не на прогулку отправляемся. Раствор, рельсы, проводка. Продукты, опять же. Ты прикинь, сколько нам пройти за три месяца надо, а потом уж выражайся.
– Да ладно, Петрович, чего ты? Я что, маленький? – в голосе Лодочника послышались нотки обиды.
– Брось губы дуть, – отмахнулся бригадир, – мы тут не на школьном утреннике. Пойдем-ка лучше на кухню заглянем. Оценим, чем нас повар сегодня травить собирается.
Вагон-ресторан поставили предпоследним – между жилым и контрольно-измерительным, замыкающим эшелон. Из открытого окна кухни доносились звон посуды и хрипловатый голос Армстронга.
– Хорошо поет, собака! – восхитился Петрович. – Учись, Андрюха. Ему б не на кухню, а в консерваторию…
– Это не Артем поет, – ответил, улыбнувшись, Лодочник.
– А кто? –
– Из магнитофона.
– А я-то уж подумал… – разочарованно покачал головой бригадир, а потом крикнул в раскрытое окно. – Темушка! Чем кормить-то нас собираешься?
– На первое – борщ, Первопроход Петрович. На второе – пюре с котлетами. Ну и классика – компот. С печеньем. Нормально?
– Хорошо, Артем. Борщ – это очень хорошо. Он у тебя как, ничего? Наваристый?
– Обижаете. В нашей столовке – фирменное блюдо. Порция – девять-семьдесят.
Довольная физиономия Куребеды высунуласья в окно.
– К часу столы будут накрыты. Как велено.
– Ты, давай, не отвлекайся. Мои орлы знаешь какие? Опоздаешь – заклюют.
– Не опоздаю.
Артем скрылся за шторкой. В ту же минуту что-то щелкнуло, Смит умолкла, а через секунду захрипело по-русски. Голосом известного «профессора»:
– Я убью тебя, лодочник!
– Вот, обалдуй! – хохотнул бригадир. – Ты на него, Андрюх, не обижайся. Ничего, вроде, паренек. Только слегка без башни, как сейчас говорят.
– Да я, Петрович, и не обижаюсь, – открыто улыбнулся Андрей. – Эта песня – моя любимая. Мы ее всей деревней поем. На праздники. Под гармошку… Артем, сделай погромче!
Куребеда, услышав просьбу, немедленно ее исполнил. Видимо, не без удовольствия – тому подтверждением была довольная моська, промелькнувшая в окне.
– Эх, молодежь, – только и вздохнул Кудесников…
В час пополудни бригада собралась в вагон-ресторане. Куребеда стоял у входа в белоснежном фартуке и каждому входившему почтительно кланялся.
– Похоже, у Мухина появился конкурент. Вот, клоуны, – проворчал Петрович. А про себя подумал: «Не было б драки. Только этого нам сейчас не хватает».
Когда все расселись по местам, Кудесников потребовал у повара:
– Чего тянешь? Подавай уже!
– Один момент, господин бригадир, – отозвался Артем.
Он вальяжной походкой прошествовал через весь вагон в кухню и через минуту выкатил на тележке большую кастрюлю, дымящуюся чудесным ароматным паром.
Борщ удался на славу, Куребеда не соврал. Бригада поглощала варево с нескрываемым удовольствие. Один только Мухин сидел за дальним столиком с кислой миной. К еде так и не притронулся. Артем заметил. Подошел.
– А вам, господин Мухин, смотрю, наш супчик не по вкусу? Вы, должно быть, другую кухню предпочитаете? Восточную? Средиземноморскую? Или, может, японскую? Вынужден вас разочаровать – свежих суши в здешних прудах не водится. И кебабы в местном саду еще не созрели.
– Чего? – не сообразил Мухин, что над ним издеваются. – Какие еще кебабы в саду? Ты сам-то свой борщ пробовал? Отрава ж… Какое-то несъедобное варево, в натуре.
– Здрасьте, приехали! – искренне удивился Куребеда. – Всем – съедобное, а этому – отрава! Оглянитесь вокруг, милейший. Звук слышите? Это за ушами ваших коллег трещит. Господа, разве не вкусно?