Логика Существ
Шрифт:
Сильная боль, настолько чудовищная, что скручивает живот, прожигает нервы, разрывает сердце, лопает глаза и надрывает кожу. Они плывут по великим плодородным рекам былых переживаний вместе с духами сквозь образы, меняющиеся калейдоскопом.
Бездна человеческой памяти не заканчивается – столетия переливаются перед их умами. Впрочем, уже и «их» не было, а остался только Единый Миф. Психически нагой Миф несётся сквозь бесконечные просторы иного мира…
Историческая память – это не оружие сильных мира, не идеологический инструмент и даже не игрушка. С её
Однако, вторая была страшнее третьей. Древние были не в силах описать тех чувств, которые испытывали те, кому досталась участь жертвы чужого джихада во славу своего шамана или собственной расы.
Какие пылкие и неописуемые чувства предстают в этом Мифе: серое всенародное единство в рукоплескании к солнцу под пламенные речи диктаторов в чёрных одеяниях! Колоссальная ярость ярко пылает в их сердцах и не угасает. Серые колонны покрывались тёмными знамёнами с белыми кругами и свастиками.
Единицы среди толпы боялись, словно подавленные. Растерянные давлением единства и зова к воссоединению, они повторяли за другими, пока диктаторы неистово кричали на древних языках.
Те, кому досталась участь жертвы чужого джихада пытались уничтожить собственное Я для того, чтобы не испытывать страданий…
«Это не мои чувства…». Сжигают кучи трупов, загоняютв дома людей и опаляют, нещадно уничтожая… О, какая спесь чувств – одновременный страх и наслаждение! Миф поглощает переживания и жертв, и хищников.
«Это происходит не со мной…». Люди бессмысленно наворачиваюткруги под серыми небесами. На закрытой территории, под взорами псов режима, в кандалах, голодные и измученные, они продолжают это издевательское шествие.
«Это нереально…». Стоит человек, словно вкопанный: взгляд его был мёртвым, а внешне он напоминаетскорее скелет и ходячий труп. Его держатна изнурительных работах без еды и воды пару дней… Однако, правда ещё страшнее – он за этим ещёдольше, и погибаетв страшных муках.
«Это не по настоящему» – говорили они себе так. Великий прогресс, изобретение сотен тысяч лекарств и препаратов. Однако теперь, человек увидел собственное лицо. Увидел, на что он способен. Увидел, чем ему грозило просвещение без возведения души.
Это оказалось животное. Человек засомневался в себе после настолько ужасных событий. Как я так мог? Неужели это я? Как так вышло? Не может быть, чтобы я оказался хуже гиены, доедающей труп!
Историческая память – это не про объединение вокруг общего врага и не про истину и правду. Это про то, что невозможно забывать к чему по итогу мы можем прийти вновь. Чего нам это стоило вы видите и чувствуете сами.
Когда человечество разделено такими средствами, разрывается и душа. Люди
Они настолько сошли с ума из-за боли, отчаяния и безнадёги, что по итогу их взорвало изнутри. Каждый обратился умалишённым, а те, кто был сильнее – подчинил их себе посредством универсального лекарства и удовольствий.
А те не помогали, на деле – ещё больше погружали человека в одиночество и безумие, ещё больше оскверняли храм его души…
Быть может то, что сделали машины – не кара, а урок от природы за то, что мы с собой натворили.
Всё сливается в одну единую массу – люди, держащиеся за голову, старцы, безумцы, убогие, история, щупальца, троны, властители. Всё обращается единым переливающимся пятном, вылезающим из какого-то бездонного центра. Лона Великой Матери, из которой происходит сама жизнь.
Быть может, это нечто бесформенное и неописуемое, место не только начала жизни, но и того, к чему она пытается прийти. Чёрное аморфное нечто обращается серым ближе к концу, расширяется, и переливается в другие цвета.
Высокая светящаяся женщина с длинными-длинными зелёными волосами, опутанными цветами и корнями держит серп. Им она решает, каким детям пора умирать – им она собирает большую жатву ячменя и пшена в бесконечном поле под сенью полнолуния.
Однако, как только она ступает на только что скошенные колосья, они вырастают вновь. Приближаясь к пятну, словно к Чёрной Дыре, Вардагар подошёл к Матери, и она его замечает, помахав рукой и улыбнувшись. Она показала ему один из бесчисленного множества колосков… Его колосок. Сорвав его, она кладёт его ему в руки.
Это удивило мага, но, внезапно, она указала на Анбу, стоявшего на горе, далеко-далеко за полем, не являясь его частью, словно здесь не было его колоса. Молодая женщина обхватила Варда за плечи и подтолкнула к нему, посмеявшись.
Добравшись до этого места – прыжка в Великую Бездну Эпох, дверей в царство духов,– Эвдемонец собрался и оттолкнулся от него, полетев назад. Держа их души, он пролетал сквозь неумолимый ход времени. Казалось теперь, будто они не смогут вернуться к привычному существованию и лишь Вард видел узкий тоннель, тропу, по которой можно выйти обратно.
Барабан пространства напевал невнятные мантры, полулюди-полуобезьяны плясали рядами у их дороги, иерофанты трубили в длинные-длинные горны.
– На избежании ошибок мы строим своё. Древние не очень знали, как правильно относиться к менее развитым народам… Но, вспоминая их ошибки, мы поняли, как лучше поступить с вами.
Эвдемонские мыслители взялись за разбитую мозаику и пыльные закрома человеческой памяти. Люди в тёмных гиматионах заново открывали то, что когда-то было предельно очевидным. Забытое постепенно вылезало из-под зыбучих песков времён и песочных часов…