Логово «вепря»
Шрифт:
— Сколько дней у меня есть?
— Три! — Абдулкасым для пущей убедительности показал на пальцах, и Гафур обреченно кивнул…
Очутившись на улице, он горестно вздохнул и с удивлением посмотрел на высоко стоящее в небе солнце. День уже в полном разгаре. Неужели он столько времени провел за достарханом? Да, болтавшаяся на запястье дешевенькая «сейка» с металлическим браслетом показывала, что встреча с Абдулкасымом с его гостями заняла по меньшей мере три часа.
Сокрушенно помотав головой, боевик поплелся к протекавшему за кишлаком ручью. На его берегу он уселся на камень и стал отламывать мелкие прутики от подобранной
Отрадно только одно: разрешили самому выбирать путь и дали на подготовку время. Очень хорошо, он постарается за эти трое суток найти безопасную лазейку, поскольку думать стоило прежде всего не о гостях Абдулкасыма, а о собственной голове — она дороже всех гостей и любых сокровищ, поскольку второй никто не даст, даже Аллах.
Гафур встал, отряхнул руки и пошел обратно в кишлак. Войдя во двор дома, где квартировали его боевики, он увидел пулеметчика Хадыра: тот сидел около каменной изгороди вместе с худощавым заросшим клочковатой бородой незнакомцем, одетым в горевшую на солнце нейлоновую куртку, засаленные брюки и стоптанные желтые полуботинки без шнурков, как у заправского поломника или дервиша. Его голову покрывал зеленый платок, а талию перехватывал пояс из тонкой ковровой ткани типа гобелена, с искусно вышитыми шелком изречениями из Корана.
«Кто это?» — заинтересовался Гафур и подошел ближе.
— Салам, — заметив его, привстал Хадыр. — Присаживайся, дорогой!
— Кто это с тобой? — Гафур поздоровался с пулеметчиком и незнакомцем, но тот смотрел мимо, словно никого не видел и ничего не ответил.
— Мой земляк, Тохир. Он дивана. Пришел навестить.
«Дивана? Юродивый?! — подумал Гафур. Получить какие-либо объяснения от Хадыра, далеко не блиставшего умом, вряд ли удастся, но его юродивый земляк — это интересно, очень интересно. В народе всегда почитали юродивых и относились к ним с уважением, но это местные, а не русские, а дивана сумел пройти мимо их постов? Стоило это проверить.
— Ты оттуда? — опускаясь на корточки перед Тохиром, спросил боевик и махнул рукой, показывая за горный хребет.
— Да, да, — бледная улыбка тронула губы юродивого, но он продолжал смотреть куда-то в сторону, словно видел там нечто, совершенно недоступное остальным, не посвященным в сокровенные таинства.
— У него несколько лет назад погибла вся семья, — шепотом пояснил Хадыр. — Вот он и стал дивана.
И все же подозрения Гафура еще не полностью рассеялись: ему ли не знать, сколь сложно пробраться через перевалы и ущелья? Прекрасно, что юродивый земляк пулеметчика, но интересно, как все-таки дивана прошел через границу и где прошел?
Боясь в этом признаться самому себе, боевик решил, что, может быть, всемогущая судьба посылала ему свой знак в образе юродивого, давая понять, как нужно действовать, чтобы выполнить поручение Абдулкасыма и остаться при этом живым и невредимым?
— Как ты прошел? — Гафур
— Пешком.
Юродивый наконец повернул к нему бледное лицо с тонкими чертами и поглядел поверх головы десятника боевиков и неожиданно заметил, как бы между прочим:
— Ты хочешь знать, как пройти там, где прошел я?
— Правильно, — не стал скрывать Гафур.
— Я шел через ущелье. Через Черное ущелье.
— Но там, на горе, пост урусча!
— Они не видели меня, — пренебрежительно дернул плечом юродивый и весело рассмеялся. — Неверным Аллах не дает увидеть своего слугу!
По мнению боевика, все это было из области нереального, а вот пулеметы урусчи самые, что ни на есть, реальные, и они исполосуют свинцом. Поэтому он упрямо продолжал расспросы.
— Ты шел днем или ночью?
— Для меня нет разницы.
— А как ты шел по ущелью? По его дну?
Тохир молитвенно сложил ладони и поднял глаза к небу, словно призывая его в свидетели правдивости своих слов.
— Аллах дает мне силы, и я прошел по козьей тропе.
Гафур чуть не стукнул себя по лбу: шайтан его возьми, разве можно быть проводником с такой дырявой головой?! Воистину, юродивого послал ему Аллах! Как можно забыть про козью тропу — каменистый карниз, проходивший по стене ущелья? Вот, оказывается, как дивана миновал пост урусчи. И боевик сразу же повеселел: безопасный путь на ту сторону найден.
— Ты пойдешь через три дня? — полуутвердительно спросил Тохир.
— Отчего ты так решил? — насторожился Гафур.
— Правильно, — словно не слыша его вопроса, продолжал странный гость. — Как раз наступит самая темная ночь, а новая луна еще не родится. И Аллах скроет тебя во тьме от глаз неверных!
— А-а, ну да… — несколько ошарашенный проницательностью дивана, кивнул боевик.
— Время дневной молитвы, — поглядев на солнце, пробивающееся сквозь ажурную листву деревьев сада, заметил юродивый и размотал свой пояс, превратив его в молитвенный коврик.
Он скинул туфли, опустился на колени лицом к Мекке, выставил перед носами Гафура и Хадыра свои заскорузлые пятки с серо-желтоватыми мозолями и высоким гортанным голосом затянул:
— Аллах акбар! Бисми ллаги рахмани р-рахими! Ху аллагу эладжи ла иллаха илла!..
Темная, холодная ночь опустилась на заброшенный, давно покинутый жителями горный кишлак — оказавшись в зоне ожесточенных боев между правительственными войсками и боевиками оппозиции, люди предпочли оставить жилища, дабы сохранить свою жизнь.
Это унылое, пустынное место как нельзя лучше подходило Бахареву: он выбрал относительно целый двухэтажный уй — так местные жители называли свои дома, — проник в дверной проем и, держа наготове автомат, осторожно посветил синим фонариком. Кажется, никого? Да и кому здесь быть, что искать там, где все, что только можно забрать из оставленного жителями, давно унесли бродяги и мародеры.
Неслышно ступая, Юрий прошел в глубь дома и устроился в углу дальней комнаты: тут не так донимал ледяной ветер. Он злобно посвистывал в щелях, навевая невыразимую тоску, и совершенно не верилось, что утром появится на небе солнце и придет жаркий день — казалось, что ночь наступила навсегда и никогда не кончатся холод, заунывное завывание ветра и мерцание звезд над далекими заснеженными вершинами гор.