Логово волка
Шрифт:
— Чего ты хочешь?
— Я бы хотела … — Она наклонилась к уху Барсукота и горячо зашептала.
— Задушить?! — вскинулся Барсукот. — Об этом не может быть и речи. Закон есть закон.
— Но ведь любой закон можно при желании … аккуратненько … обойти … Особенно если представитель полиции готов пойти навстречу несчастной Лисичке …
— Я Младший Барсук Полиции Дальнего Леса, — возмутился Барсукот. — Ты предлагаешь мне пойти на должностное преступление.
— Нет, что ты, что ты! — Лисичка отступила на шаг. — Действительно, закон есть
— Но он ведь … был здесь, в баре? — удивился Барсукот.
— Конечно. Вот именно. Пусть лучше Младший Барсук Полиции думает, что койот Йот был здесь, чем он пойдёт на должностное преступление и разрешит несчастной Лисичке …
— Так где же был койот?!
— Так я смогу осуществить свою скромную девичью мечту?
— Валяй, — сдался Барсукот. — Только будь осторожна.
Ну? Теперь говори.
— Я здесь была вчера вечером, — с улыбкой сообщила Лисичка. — Пила мухито, они тут дивно готовят этот коктейль …
— Короче! — перебил Барсукот.
Лисичка обиженно прижала к голове уши и закуталась в хвост.
— Не надо кричать. Обидеть бедную беззащитную пушистую девушку может каждый … Я просто подумала, что любая деталь может быть важна. Так вот, в восемь вечера я решила, что выпила уже достаточно мухито и не мешало бы подкрепиться. Я подозвала Йота и заказала себе цыпочку на гриле. Конечно, в баре «Сучок» цыпочку готовят из овощей, но блюду хотя бы придают форму куриной ножки …
— Это важно? — не выдержал Барсукот.
— Да, это важно. Я прождала свою цыпочку полчаса. Койот Йот так и не принёс мне заказ. В полдевятого вечера я отправилась на кухню, чтобы его поторопить и взглянуть, насколько подрумянилась моя цыпочка. Но их не было. Ни койота, ни цыпочки. Никого.
— И куда …
— «И куда это он ушёл с моей цыпочкой?» — подумала я. Я вышла на улицу и взяла след.
— Цыпочки?
— Нет, койота. Он шёл … по направлению к месту преступления. То есть к тому месту, где позже случилось преступление. И я услышала, как он разговаривал сам с собой и хохотал. Это было … так страшно.
— Что страшно?
— Страшно, когда хохочут койоты. И разговаривают сами с собой. И говорят такие ужасные вещи.
— Что он говорил?
— Он говорил: «Тебе конец, Заяц». Он говорил: «Ну, Заяц, ты труп». Он говорил …
Оттолкнув Лисичку от двери уборной, Барсукот ринулся в зал. Койота Йота там не было. Барсукот метнулся на кухню — но Йота не было и там тоже. Барсукот отворил дверь бара и посмотрел в осеннюю тьму.
— Где койот?! — завопил Барсукот. — Кто видел койота Йота?
— Где койот? — пропыхтел Барсук Старший из темноты. — Чёрт возьми, неужели ты его упустил? Против него есть серьёзные улики … Есть записи на скворце …
— Я найду его, — сказал Барсукот и нырнул в кустарник.
— Подожди. — Барсук Старший, задыхаясь и фыркая, потащился за ним. — Лишний вес … — Он попробовал перейти на трусцу, но дыхания не хватало. — Нужно сбрасывать
Капля дождя упала на его пересохший, дышащий паром нос. Барсук Старший остановился и посмотрел вверх, на жёлтую и мутную, как сонный кошачий глаз, луну. Пора спать, пронеслось в его голове. Так хочется спать. На всё плюнуть и уйти в спячку. Пусть другие ищут сумасшедших койотов во тьме, под дождём. Скоро холод, скоро зима. Пусть другие ловят койотов. Лично он будет спать … Барсук Старший закрыл глаза. Всё равно он никого не догонит. Он не чувствует запахов — ни койота, на Барсукота, ничего он не чувствует. Дождь смывает все запахи … Сырость, старость приглушают все запахи … Пора на покой …
— Никакого покоя! — завопил кто-то Барсуку прямо в ухо. — Безобразие! Вы полиция или нет? Наведите порядок!
Барсук Старший открыл глаза. Перед ним стоял возмущённый хромой Хорёк. Его красные глазки злобно сверкали, шерсть на загривке встопорщилась.
— Я инвалид! Я редкий пушной зверёк! Я ветеран Сорок Третьей Лесной Охоты! И что же — я не имею права ночью поспать?!
— Идите, спите, — устало сказал Барсук. — Вам никто не мешает.
— Как не мешает? Это как это — не мешает?! А как же шум? Невыносимый, ужасный шум? Кто дал им право на проведение ночных работ? Вы дали право? Вы, полицейские, дали право?
— Какое право? — Барсук поморщился. — Какие работы?
— Ну да, конечно. Как будто бы вы не в курсе. Ужасный грохот из логова Волка. То стук, то скрежет, то пилят, то сверлят, то долбят, и так всю ночь, невозможно спать!
— Но Волк у нас … под арестом, — изумился Барсук.
— Само собой, под арестом, — смягчился хромой Хорёк. — Нет, я вообще-то не возражаю против передачи его логова семье пострадавших. Это нормально, это по справедливости … Но проведение ночных ремонтных работ?! Как будто нельзя это делать днём! Как будто нельзя проявить уважение к хорьку-инвалиду, ветерану Сорок Третьей …
— Как вы сказали? — перебил Барсук Старший. — Передача логова семье пострадавших?
— Да, я сказал, что это нормально, но …
— Нет, не нормально! — сказал Барсук. — Совсем не нормально. Суда ещё не было. Вина ещё не доказана! — И он трусцой засеменил по направлению к логову Волка.
Хорёк проводил Барсука воспалённым недобрым взглядом.
— Неуважение. — Хорёк обнажил два длинных жёлтых резца. — Неуважение к инвалиду. Неуважение к потерпевшим.
Неуважение ко всему!
Глава 7, в которой лучше не экономить на дятлах
— Это самое, стены тут отсыревшие, — сообщил Выхухоль. — Так что, хозяйка, вам, конечно, решать, но это самое. Прежде чем клеить берестяные обои, нужно по стенам дятлом пройтись.
— И сколько стоит пройтись дятлом? — прищурилась Зайчиха.
— Десять шишей, это самое, за квадратный метр.
— Десять шишей?! Это же огромные деньги! — возмутилась Зайчиха. — Мы звери бедные, многодетные. У нас таких денег нет …