Логово зверя. Исход зверя. Укрощение зверя
Шрифт:
– Давайте володарь, – сказал Калошин как ни в чем не бывало. – А Врата оставьте на месте. И уходите.
– Не спешите, наместник, – холодно ответил Георгий. – У вас находится еще одна заложница – Владислава. Без нее обмен не состоится.
Калошин пренебрежительно махнул рукой, вызывая этим движением волну холодного ветра.
– Я и так пошел на беспрецедентные уступки, вместо того чтобы сразу уничтожить вас. К тому же я не знаю никакой Владиславы.
– Сразу уничтожить нас
– Отдай мою жену, дьявол!
Георгий словно невзначай показал свой трехзубый нож с сияющим кончиком.
Калошин глянул на этот нож, хмыкнул, оглянулся на Евангелину.
– Она у тебя?
– У меня! – с вызовом выпрямилась верховная жрица. – И я не намерена…
– Отдай!
– Здесь я… – Евангелина, очевидно, хотела сказать: «Здесь я хозяйка!»
Глаза Калошина метнули молнии. Евангелина отшатнулась, бледнея, отступила на два шага.
– Ты пожалеешь об этом, наместник!
– Это решит Господин, Графиня, которого я жду с минуты на минуту. Не мешай нам!
Евангелина отступила еще на шаг, не сводя глаз с Калошина, чьи черты вдруг поплыли, исказились на короткое время. Поманила пальцем одного из слуг:
– Торк, приведи девчонку.
Сутулый бородач молча скрылся в коридоре.
Прошла минута, другая, третья. Напряжение, охватившее десантников, достигло предела. Илья затаил дыхание, прислушиваясь к звукам, долетавшим из глубин здания.
Наконец послышались шаги, и сутулый Торк вывел в зал Владиславу в накинутом на плечи фиолетовом плаще или скорее монашеском платье без рукавов. Лицо ее было бледным, похудевшим, исцарапанным, но глаза горели непокорным голубым огнем и смотрели дерзко и твердо. Евангелине не удалось сломать волю девушки, несмотря на пытки и колдовские приемы.
– Илья! – вскрикнула она, увидев Пашина, и бросилась к нему, путаясь в платье, едва не упала.
Илья в два прыжка преодолел разделяющее их расстояние, схватил жену в охапку, прижал к груди. Все смотрели на них молча, даже Калошин, в глазах которого то и дело вспыхивали зловещие искры неумолимой воли и угрозы. Это давала о себе знать «проекция» Морока, действия которой вдруг оказались ограниченными «слабыми людишками».
Наконец Черному Вею надоело ждать окончания счастливой сцены.
– Достаточно сантиментов, господа романтики, пора заняться делом. Вы свободны.
Илья оторвался от Владиславы, поцеловал ее в губы, в щеки, в мокрые от слез глаза, отвел к Антону. К ним
– Где гарантия, что они… – начал Терентий.
– Уходите, – перебил его Георгий. – Мы с Ильей останемся, пока вы не выберетесь из храма. Действуйте по обстоятельствам, капитан.
Ратников посмотрел на Пашина.
– Иру не встречал, Илья Константинович?
Илья приблизился к нему, шепнул на ухо:
– Она вместе с остальными пленницами, наверное, уже за пределами храма. Ищи ее там.
Ратников в порыве радости сжал Пашина в объятиях, махнул своим подчиненным:
– Уходим!
Илья подтолкнул Владиславу к ним, сказал сквозь ком в горле:
– Держись, малыш, я скоро вернусь.
– Обещаешь? – прошептала Владислава.
– Обещаю!
Антон взял девушку за руку, и все четверо двинулись к выходу из зала.
– Вот чего у вас, людей, не отнять, – криво улыбнулся Калошин, – так это лицедейства. Вечно вы норовите играть в романтику и благородство.
– Мы так живем, – качнул головой Георгий. – Это вы лицедействуете, играете живых и настоящихлюдей, будучи зомби дьявола. Когда-нибудь этому придет конец.
– Непременно, уважаемый р е ч е н н и к. Когда мой Господин вернется в ваш благодатный мир как библейский мессия, всем благим порывам и намерениям действительно придет конец. Да и вам тоже.
– Вы неправильно трактуете Библию, господин наместник, – усмехнулся Георгий. – К сожалению, мы живем во времена, когда сатана – суть ваш Господин, имеющий «мирское» имя Чернобог (Морок – лишь песего), не сдерживается оковами настоящего – не христианского – Православия. Но в наш мир Чернобог не придет как Высший Судия, чтобы карать и сеять смерть! Мы не пустим его! В нашу вселенную придет Бог Света и Добра, чтобы поправить пошатнувшееся равновесие между Светом и Тьмой. И возмездие всем тем, кто безропотно и добровольно принял печать вашего з в е р я – Морока, будет не кровавым, но очищающим! Все они получат главную свою боль и муку – с о в е с т ь! И я им не позавидую, ибо муки совести страшнее любой физической боли!
– Ну-ну, молодой человек, – по-отечески покачал головой Всеволод Марьевич, – это что-то новенькое. А как же предостережения Библии, утверждающие о Втором Пришествии мессии, Господа Иисуса?
– Он не мой Господь! – твердо ответил Витязь. – Мой бог – Справедливость! И этот бог воспрянет! Недолго ждать осталось.
– Воистину блажен тот, кто верует… но оставим эти философские споры. Ваши люди уже вышли из храма. Давайте володарь и уходите, мы вас не тронем.