Локи все-таки будет судить асгардский суд?

Ершел

— Побудь рядом с ним, — попросил Хагалар. Как же редко он что-то просит. — Если тебе удастся стать его любовницей…

— Несовершеннолетнего мальчишки? — воскликнула Сигюн в изумлении. — А как же законы Асгарда?

— А законы Асгарда ничего не значат, когда речь заходит о жизни и смерти! — Хагалар так ударил рог о стол,

что тот чуть не раскололся. — Соблазни его, если в этом его спасение. Стань его служанкой, другом, доверенным лицом, делай, что хочешь, моя несравненная Царица, но до коронации Тора Локи должен дожить!

— Значит, мы сражаемся с самой судьбой, преследующей его до коронации? — тихо уточнила Сигюн. — Я никогда не спорила с судьбой, но я попробую. Я обещаю тебе: до полуночи дня коронации я буду с ним, стану его незримым спутником, глаз не спущу.

Сигюн уже обдумывала перспективы. Ни другом, ни советником, ни, не дай бог, любовницей царевича она становиться не собиралась, но ведь следовать можно птицей или мошкой. Во дворце царевичу ничего не угрожает, она должна сопровождать его только во время отлучек. Что ж, она потратит полгода на приемыша Одина, и даже не потребует ничего взамен, окажет эту услугу Хагалару по собственному желанию. Ради своей любви. А вовсе не ради его, да и любит ли он вообще или просто пользуется? Лучше не думать.

— Спасибо тебе, моя Царица, — Хагалар улыбнулся, впервые за вечер. — Я до последнего сомневался в твоем согласии. Я у тебя в долгу.

— Нет, — Сигюн встала. — Никакого долга. Ты мне ничего не должен. Я делаю это ради тебя, не ради подарков. Но если ты проведешь здесь хотя бы пару дней Йоля, прежде чем я отправлюсь во дворец, то очень обрадуешь меня.

— Проведу. Я и сам думал предложить тебе то же самое. Подняться на какую-нибудь гору, посмотреть на заснеженный Асгард сверху, развести костер на вершине, продуваемой всеми ветрами!

Сигюн передернуло от

такой перспективы, но она не выказала никакого неудовольствия. Пусть так, главное — вместе.

Неожиданный стук клюва в слюдяное окно заставил обоих вздрогнуть.

— Что-то случилось, — Хагалар быстрым шагом направился к двери. — Ученички не стали бы посылать зачарованную птицу вхолостую.

Дверь открылась, пахнуло холодом. Сигюн поежилась, поплотнее закуталась в козью шаль, а Хагалар уже читал пергамент. Смял его, бросил в огнь. И лицо его, враз изменившееся, не предвещало ничего хорошего.

— Что такое? — тихо спросила Сигюн.

— На поселение напали. Муж одной из наших вовсе не прекрасных леди прискакал вместе с прихвостнем старшего царского отпрыска. Один из моих магов мертв. Я должен вернуться. Как все не вовремя, — он уже надевал шубу. — Как же не вовремя.

— Я с тобой!

— Нет, только не в поселение. Я вернусь завтра, как и обещал, и пару ночей мы проведем вместе. Да, на горе… Как же его угораздило попасться, — бурчал Хагалар себе под нос.

Дверь шумно закрылась, с улицы послышался скрип снега и быстро удаляющиеся шаги. Сигюн снова осталась одна. Все в том же доме, рядом с тем же костром, но связанная обещанием. Она скорее умрет, чем нарушит его. Полгода следить за младшем сыном Одина, всего лишь до коронации. Она выполнит обещание. Выполнит. Через два дня. Никакие царевичи, никакие норны не помешают ей провести Йоль с Хагаларом, пусть и на вершине горы, под бушующими ветрами — что ей холода Асгарда, она жила в гораздо более суровых условиях! Никто больше не отнимет у нее Хагалара, даже царица Асгарда, будь она трижды проклята!

Зимняя сказка — швейцарские Альпы — блеснули на горизонте сознания, но сразу же растворились, погребённые новыми мрачными мыслями.