Локки 6. Потомок бога

Решетов Евгений Валерьевич

Я же благосклонно улыбнулся гвардейцу и пошёл за ним, заложив руки за спину.

Как мне и мыслилось, государь спустил вниз приказ встретить у ворот Руку императора. А расторопные гвардейцы озаботились тем, что глянули в интернете, как я выгляжу. Вот всё и сошлось без сучка и задоринки.

Правда, всё же у ступеней дворца у меня проверили документы. А потом благообразный старенький слуга в ливрее завёл меня в холл и повёл по богато украшенным коридорам и проходным залам с мраморным полом и лепным потолком.

Народу в этих залах оказалось довольно

много, будто никто и не знал, что сейчас рабочий день. И все сплошь аристократы. Они провожали меня холодными взглядами и начинали шушукаться между собой, стоило пройти мимо.

Всё это живо напомнило мне дворец Одина. Там обитали такие же змеи в шелках, готовые кусать друг друга ради того, чтобы оказаться поближе к властителю. Хотя бы мельком на глаза ему показаться.

— Сюда, господин, — между тем поманил меня слуга в ливрее и открыл резную дверь, украшенную гербом империи.

— … Да хватит меня тянуть, — долетел до моих ушей злой сдавленный мужской шёпот. — Что значит — Его Императорское Величество разделит обед с кем-то другим? Да ты знаешь, морда, сколько времени я добивался этого обеда? Знаешь, сколько мне пришлось сунуть конвертов в бездонные карманы? Никуда я не уйду!

Сопровождающий меня слуга побледнел и со всей доступной ему прытью попытался закрыть дверь прямо перед моим носом, чтобы я не стал свидетелем драмы, разыгравшейся в соседнем помещении. Но куда там! Я шустро прошмыгнул мимо него, улыбаясь с большим предвкушением. Ведь чужие дела — мои самые любимые.

— Постойте, господин, — лишь успел жалко вякнуть за моей спиной пожилой слуга, а я уже цепким взором окинул небольшую комнату с ковром на полу, цветами в вазах на подоконнике, диванчиком у стены и занятным квартетом смертных.

Довольно крепкий брюнет в строгом костюме держал под локоть краснорожего толстяка с жидкими рыжими волосами и пытался вытянуть его из комнаты через другой выход. Однако толстяк упирался и воинственно сверкал глазёнками. Его лицо уже было пунцовым, резко контрастируя с бежевого цвета жилеткой, облепившей внушительный живот. В районе подмышек белой рубашки виднелись следы пота, а её воротник впивался в дряблую шею мужчины.

— Дорогой, давай уйдём, — пролепетала высокая, сухопарая женщина в скромном платье и подхватила толстяка под другую руку.

— Папа, ты обещал, что я пообедаю с самим императором! — топнула ножкой рыжеволосая девица лет семнадцати. — Я уже всем подругам об этом рассказала! Ты же не хочешь, чтобы надо мной смеялись?

Её капризную аристократическую мордашку украшали красные пятна гнева. Глаза метали молнии, а руки были сжаты в кулачки. Грудь же едва не вываливалась из глубокого декольте весьма фривольного розового платья, обтягивающего валики жирка на талии и широкие мощные бёдра.

Да и сама она была довольно мощной: приземистой, с крепкими плечами и совсем не хрупкими руками. Такая особа не только коня на скаку остановит, но и подкуёт его.

— Пойдёмте, барон, пойдёмте. Умоляю вас. Сейчас уже придут, — взмолился брюнет, всеми силами пытаясь спровадить толстяка из комнаты.

—

Не пойду! — взревел он раненым быком, вращая налитыми кровью глазами.

— Не пойдём! — вторила ему дочка, пыхтя как паровоз с длинной рыжей косой в руку толщиной. — Вы представляете, что со мной будет, когда графиня Петрова узнает, как с нами поступили во дворце?! Она примется язвить и заумно острословить. А это мой шанс поставить её на месте, да и не только её. Эх, как бы все они мне начали завидовать! Вся эта свора! Вы знаете, какие они мерзкие и отравительные? Никогда меня с собой никуда не зовут!

Бедолага брюнет не проникся её речь. Он всё так же упорно пытался выполнить приказ. Но толстяк стоял насмерть. Да и его дочь готова была с кулаками броситься на брюнета. Оно и понятно. Девица явно была настроена пообедать с императором, а потом всем об этом уши прожужжать. Возможно, поэтому «свора» её и не любила. По мне, так она была классической заносчивой недальновидной особой, достигающей всего не благодаря уму и харизме, а за счёт денег и связей отца.

— Дорогой, дорогой! Пойдём отсюда! Перуном тебя заклинаю. Если тебя увидят в таком состоянии, будет грандиозный скандал! — протараторила женщина, чуть ли не рыдая.

Но толстяк уже дошёл до крайности. Он с рычанием замотал головой и вдруг заметил меня, облокотившегося на дверной косяк.

— Ты… ты, — выхаркнул он, словно увидел своего злейшего врага. — Это из-за тебя, что ли, меня выгоняют как дворовую собаку?! Ты занял моё место за столом Его Императорского Величества?!

— Барон, прошу вас. Вы не знаете кто это… — лихорадочно прошипел брюнет, опасливо косясь на меня.

Он уже безо всяких церемоний схватил толстяка за руку. А тот упёрся другой конечностью в дверной проём и заорал, пронзая меня бешеным взглядом:

— Да сопляк это! Чей-то сынок! А я барон Земсков! Уважаемый аристократ, владелец заводов! Да я на свои кровные снарядил больше солдат, чем этот юнец прыщей выдавил!

— Вот именно! — поддакнула его дочка, грозно уперев руки в бока. — Назовите своё имя, господин наглец! Мы все хотим услышать, из-за кого нас подвергают таким унижениям!

— Это Александр Громов, Рука императора, герой войны с Хаосом, — выдал из-за моей спины седой слуга в ливрее.

— Ой, — испуганно выдохнула девчонка, мигом побледнев.

В наступившей ошарашенной тишине она мелко затряслась, растеряв весь свой гонор. Ведь даже до неё дошло, что не их семье тягаться с таким персонажем, как я. Потому девица сделала то, что обычно совершают зарвавшиеся мажорики. Она шмыгнула за спину матушке, тянущей мужа прочь из комнаты. А тот вдруг шумно сглотнул и перестал сопротивляться, словно уже и сам решил поскорее ретироваться. Ни женщина, ни брюнет не ожидали от него такой подлянки, посему, когда пропала сила противодействия, вся эта троица вывалилась из комнаты и растянулась на полу соседней. Только перепуганная девчонка осталась стоять на ногах. Но уже через миг она пулей выскочила из помещения. Лишь мелькнули её коса и объёмный зад.