Лондон в огне
Шрифт:
— Так концы-то какие, — оправдался консул. — Вернется скоро, не сомневайся. Вы-то сами как будете действовать? В случае экстренного отступления? Мы, если останемся на связи, естественно, выдернем. А если нас не будет на базе?
— Придумаем что-нибудь. Кому сейчас легко? Вон, местная разведка всю Кроличью и побережье обшарила — нет проклятого катера. Теперь бойцы края Дарковых Пустошей прочесывают. Катер с пулеметом и шестью свихнувшимися долбодятлами — гарантированно будут у нас проблемы.
— По мере приплытия катеров и дирижаблей все порешаем, — Андрей допил компот, поставил кружку. — Ладно, Маня вас проводит практически до квартиры. Далее попрошу быть осторожными и не рисковать. Если что —
— Отчего не обратиться? — согласилась Катрин. — Попьешь чайку с младшим помощником старшего тайного советника, получишь заверения что «рассмотрят тщательнейшим образом». Или там тебя кофе поили?
— Угу, с молоком. Я, Катя, еще тот дипломат. В кабинетах редко бываю, зато с толковыми людьми говорю. Пусть и «из младших». Наверх они наше обращение гарантированно доведут, но Великая Британия довольно неповоротливый организм. Медленно там решения принимают и ничего с этим не поделаешь.
— Как же, как же — цивилизованная образованная империя. Хвосты глупым людям отращивает, на освоение диких пустынных пространств науськивает. Может, в Лондон от нас посольство заслать? Попышнее? С проникновенным многословным прошением, мешками мехов и вереницей отборных девственниц?
— Таких, что ли, девственниц? — Андрей кивнул на окно — во дворе что-то рассказывала Лоуд — соседи-рыбаки, Мариэтта и Мин заходились хохотом. — Вы поаккуратнее, пожалуйста, пусть город так себе, но люди в Лондоне живые. Не нужно их под корень изводить. Кстати, а почему в штатном расписании стрелок широкого профиля значится «незаконнорождённым метисом»?
— По требованию оного. Зимой боец прочел «Квартеронку» Майн Рида. Проникся.
Глава вторая,
где читатель знакомится с некой Тиф, ее работниками, ее библией и ее Ислингтонским кладбищем
Проснулась Тиффани, как всегда, за несколько минут до звона колокола Святого Бонифация. Спать больше не хотелось, хотелось лежать и не шевелиться. Девушка медленно открыла глаза и глянула в знакомый потолок — в левом углу снова появилась паутинка. Снять сегодня же.
На улице проклацали подковы кеба, потом прокатил фургон, пропыхтел автоматон. Уже полгода как на Пламберс-роу положили новую мостовую, что значительно подняло стоимость недвижимости и добавило покупателей в лавке. Дела идут хорошо, нужно встать и работать.
Тиффани продолжала лежать под теплым одеялом, сжавшись, и не рискуя высунуть даже руки. Сентябрь, а уже холодно. Зато не так душно. Встать и работать. Скоро придет мистер Лайвли, нужно успеть позавтракать, привести себя в порядок. Тиффани беззвучно застонала — вставать не было сил.
Хозяйке «Лавки колониальных редкостей» недавно исполнилось двадцать лет. Тиффани Лидл была одинока, упорна, несгибаема. И она жутко устала.
По улице прокатил, фыркая котлом и поскрипывая рессорами, еще один автоматон — Тиффани рывком села, отшвырнула одеяло и, не давая себе не секунды на раздумье, нашарила ногами тапочки. Встать!
Дальше все шло по заведенному порядку, — накинуть на ночную рубашку старый сюртук — хозяйка могла позволить себе нарушить приличия, все равно дверь заперта, и никто не видит — пробежать на кухню, затопить камин — уголь принесен с вечера — вода в умывальнике — умыться — ужасно, да что с водой? — не декабрь же на улице? — привести себя в порядок.
Тиффани одевалась, причесывалась, одновременно готовя завтрак — на сковороде зашкворчала пара ломтиков бекона — девушка успела пробежать в лавку, поднять шторы — слабый утренний свет проник внутрь, заставил выступить из сумрака витрины и полки, забитые «колониальной» ерундой — хозяйка проскочила обратно на кухню,
Чай хозяйка пила все же сидя, аккуратно откусывала от ломтика хлеба, намазанного вишневым вареньем — вполне могла попасться косточка, ибо варенье Тиффани брала самое дешевое, деревенское. Сломать зуб было бы крайне неразумно.
Хозяйка «Лавки колониальных» была очень расчетливой и разумной молодой особой. Возможно, самой расчетливой на Пламберс-роу, благо тянущаяся с севера на юг улица, не такая уж короткая, не изобиловала жилыми домами — два склада, мастерская, пара магазинчиков. Островки старых жилых домов жались друг к другу, еще недавно здесь было сущее захолустье, ночью на улицу и выглянуть страшно. Теперь вдоль нового тротуара стояли газовые фонари и ночью бывало едва ли не светлее чем днем. Нью-Коммершиал-роуд, в которую упиралась улица, расцвела последними достижениями технического прогресса — линию конки сменил скоростной паровой трамвай, за шесть пенсов всего за пять минут можно домчаться до станции Кинг Кросс. А там и Сити рядом. За последнее время недвижимость на Пламберс-роу прибавила в цене на треть. Поговаривают, что скоро улицу начнут перестраивать. Что ж, деньги были вложены удачно. Проклятую лавку можно будет перепродать и…
У Тиффани имелось несколько вариантов дальнейших действий. Но говорить о них рано, потому что…
Девушка убрала посуду и села к зеркалу. Локоны ложились послушно, но хотелось швырнуть щетку. Тиффани смотрела на себя: былая ангельская красота уже покинула личико — слишком взрослая физиономия, слишком здравомыслящий взгляд больших серых глаз. Еще хорошенькая, возможно, кое-кто из джентльменов сочтет очень хорошенькой, но не дитя. На взрослость дурной спрос.
— Я просто устала, — сказала девушка отражению и закрепила прядь булавкой.
Тиффани (для друзей Тиф, но друзей у хозяйки «Лавки колониальных» не имелось) часть своей бессознательной и отчасти сознательной жизни прожила ангелом. Сначала невинным, потом продажным. Ангелочки — редкий товар, разменяв красоту, вполне можно купить лавку и отложить некоторую сумму на черный день. Несомненно, куда выгоднее арендовать магазин, но Тиф ненавидела аренду. Хозяйка «Лавки колониальных» вообще ненавидела очень многое. Например, бога, которого нет, и утренний кашель, который, несомненно, есть.