Лондонские сочинители
Шрифт:
— По какой причине?
— Она может представлять опасность для самой себя.
Присяжные согласились с заключением врача. Мэри освободили, передав под опеку Филипа Гертина, но — как положено, когда следствие проводят коронер и присяжные, — руки ей прикрутили к бокам кожаным ремнем.
Когда Чарльз вышел из зала, его охватил страх, что он больше никогда не увидит сестру вне стен сумасшедшего дома. Уже подходя к Лейстолл-стрит, он обнаружил, что горько плачет.
Опасения Чарльза оказались, впрочем, безосновательными. Благодаря стараниям Филипа Гертина к Мэри стал возвращаться рассудок. Доктор читал ей вслух отрывки из произведений Гиббона [124]
124
Гиббон Эдуард (1737–1794) — английский историк, автор «Истории упадка и разрушения Римской империи».
125
Тиндел Уильям (1492–1536) — переводчик Библии на английский язык.
— Я только что из Министерства внутренних дел, — сообщил Гертин, — встречался с главным инспектором заведений для душевнобольных, имел с ним беседу касательно вашей сестры. Он согласился со мной, что ее можно без боязни препоручить вам, но при условии, что вы возьмете на себя обязательство заботиться о Мэри до конца ее дней.
— Разумеется. Это самое меньшее…
— Считаю необходимым, чтобы для начала вы навещали ее здесь каждый вечер в течение двух недель. Я должен убедиться, что она не слишком возбуждается в вашем присутствии.
— То есть вы опасаетесь, что я могу ей напомнить?..
— Совершенно верно. Только если вы справитесь с этим, на что я очень надеюсь, мы перейдем к следующему этапу и выпустим ее из лечебницы. Все должно идти своим чередом, как задумано. Самое главное — спокойствие и порядок, мистер Лэм.
Чарльз посмотрел в окно на сестру. Она сосредоточенно что-то шила, время от времени поглядывая на других больных.
Чарльз переехал в Излингтон, в дом неподалеку от Нью-Ривер; [126] здесь Мэри зажила новой, свободной жизнью. Когда Чарльз уходил на работу в контору, она оставалась под присмотром племянницы Тиззи. Сама Тиззи купила себе домишко в Девайзесе [127] и уехала туда на покой, но прежде вызвала племянницу, заявив, что не может оставить Чарльза и Мэри на чужого человека. Мистер Лэм умер от дряхлости и слабоумия вскоре после убийства жены. Последнее, что услышал от него Чарльз, было: «И это тоже верно». [128]
126
Нью-Ривер — искусственный водоток из графства Хартфордшир (к северу от Лондона) в Лондон для пополнения вод Темзы.
127
Девайзес — городокв графстве Уилтшир.
128
Шекспир У. Король Лир. Акт 5, сцена 2. В переводе Б. Пастернака: «Ты совершенно прав».
На новом месте Мэри по большей части выглядела спокойной, даже безмятежной. Вот что написал Чарльз Тому де Куинси вскоре после ее переезда в Излингтон:
К моей бедной, милой, нежно любимой сестре вернулся
Вечерами, когда Чарльз возвращался из конторы домой, они с Мэри подолгу разговаривали на разные темы. Потом постепенно начали вместе писать рассказы на сюжеты, заимствованные из шекспировских пьес. Между ними завязался нескончаемый спор о том, кого из них первым осенила эта идея — каждый приписывал заслугу другому, но затея оказалась на удивление удачной. Первый том, выпущенный издательством «Ливрайт и Элдер», удостоился похвал в «Вестминстер уордз», «Джентльменз мэгэзин» и в других журналах.
Впрочем, выпадали дни, когда спокойствие изменяло Мэри. Однажды она сказала Чарльзу:
— Мысли являются ко мне без приглашения. Вон они порхают по комнате, видишь?
Признаки ее душевного расстройства становились тогда особенно заметными и грозными. И Чарльз вел ее через поля в Хокстон, в частный приют для умалишенных. Мэри сама брала с собой смирительную рубашку и с готовностью отдавала себя в руки Филипа Гертина. Прослышав об одном таком случае, де Куинси написал Чарльзу:
Вы представляетесь мне человеком, которого горе, муки и развеянные в прах надежды наделили выдержкой, сделали личностью редкой, избранной Господом.
Пожар, заполыхавший в то роковое воскресное утро в книжной лавке Айрлендов, обошелся без жертв.
— По-моему, пахнет копченой колбасой, — сказала Роза Понтинг.
— Нет, милая, не колбасой, — ответил Сэмюэл Айрленд: поднявшись этажом выше, он уже видел внизу пламя. — Пахнет дымом. Господи, спаси и помилуй!
Он подбежал к Розе и схватил ее в охапку в ту самую минуту, когда она собиралась снять жарившуюся над пламенем камина яичницу.
— Куда ты меня тянешь, Сэмми? В чем дело?
— Вон отсюда. Наверх.
Он вытолкал ее из комнаты и потащил вверх, в их спальню. Окно выходило на Холборн-пассидж и располагалось над соседским балконом.
— Не пролезу я в окошко, хоть тресни.
— Прекрасно. Хочешь жариться и скворчать, как шмат сала на сковородке?
Он распахнул окно, выбив попутно переплет, и Розе кое-как удалось протиснуться в проем.
Наконец они выбрались на улицу, а вскоре весь дом был охвачен пламенем.
Шекспировские рукописи сгорели дотла. Таков и был замысел Уильяма. Спустя недолгое время он написал отцу — тот вместе с Розой переехал в Уинчелси, [129] — прося у него прощения:
129
Уинчелси — рабочий район в южной части Лондона.
В том, что я совершил ошибку, отдав вам рукописи, винюсь и каюсь. Тем не менее уверяю вас, что сделано это было без какого-либо дурного умысла; я и вообразить не мог последствий моей затеи. Вы не раз говорили мне, что «правда выйдет наружу», — так и ваша репутация, несмотря на злобные измышления, скоро вновь обретет в глазах всего света незапятнанную чистоту.
Сэмюэл Айрленд на письмо не ответил.
Тогда Уильям выпустил дешевенькую брошюрку под названием «Недавние подделки рукописей Шекспира, разоблаченные и подробно описанные мистером У.-Г. Айрлендом, их единоличным создателем и распространителем». Завершал он рассказ о своих проделках «извинениями перед широкой публикой». «Я вовсе не имел намерения причинить кому-либо вред, — писал он. — И в действительности вреда никому не сделал. Бумаги я изготавливал вовсе не из корыстных побуждений. Никакой выгоды эти рукописи мне не принесли. Мой юный возраст — мне тогда еще не исполнилось и семнадцати с половиною лет — отчасти оправдывает меня и должен бы служить защитою от злобных нападок моих гонителей».