Лора
Шрифт:
– На самом деле… – Большим пальцем она сбросила крышку с баллончика и прыснула ему в глаза слезоточивым газом. – Еще один трюк.
Выбравшись из-под Рата, она пнула его ногой в спину и, схватив Makhomai, занесла меч над обнаженным горлом Рата. Годы гнева, страха и боли очистили ее разум, пока не осталась одна-единственная мысль.
Прикончи его.
Он не заслуживал меньшего наказания, чем то, что она отчаянно хотела для него. Лора направила
И отдернула острие.
Лора судорожно вздохнула, пытаясь успокоить разбушевавшееся сердце.
Она могла убить его – теперь она это знала. Убить и забрать его силу, использовать эту силу, чтобы на равных сразиться с Афиной, ответить ударом на удар. Она могла бы выжечь свое имя в памяти каждого охотника.
Но тогда она никогда не будет свободной.
Достаточно того, что он повержен ею, простой девчонкой. Для него такая судьба хуже смерти. Месть создала Агон, но не месть станет тем, что положит ему конец. Убийство любого из них только продолжило бы охоту еще на один цикл. Для нее, для Кастора.
Давление в ее груди ослабло, как внезапная буря сменяется легким дождем. Она снова схватила Эгиду и поднялась на ноги.
Рат лишь зарычал, корчась на земле от бессильной ярости.
Эти слова снова отозвались в ней эхом. Судьба хуже смерти.
Лора медленно повернулась к Афине, слова звенели в ее ушах.
Внезапно она поняла. Она все поняла.
Что могло бы стать для богов высшей жертвой, если не отказ от единственной вещи, которая значила для них больше, чем жизнь и власть? Пожертвовать тем, чего они хотели больше всего, – окончательной и устрашающей победой.
Глаза Афины горели как угли в темной сердцевине ее шлема.
Лора высвободила руку из ремней щита и протянула его богине.
– Возьми, – сказала Лора.
Богиня не шелохнулась. Казалось, она даже не дышала.
Лора приблизилась к ней, положила Эгиду на землю между ними и отступила назад.
– Что, если бы я сказала тебе, что единственный способ освободиться от Агона – это сжать кулаки и уничтожить этот щит? Превратить его в ничто, в кусок искореженного металла и кожи?
Богиня не двигалась.
– Ради этого ты была готова пытать и убить двух маленьких девочек. Ты была готова убить моих родителей и бесчисленное множество других людей, чтобы снова обладать ею, – говорила Лора. – Я отдаю тебе Эгиду по собственной воле. По крайней мере, наберись смелости поднять ее.
Афина сделала шаг вперед, но спохватилась.
– Это ведь не имеет никакого отношения к преданию, не так ли? – Странное спокойствие овладело Лорой. – Эгида даже не призовет твоего отца, хотя ты и убедила в этом Рата.
Рат зарычал позади нее.
– Это правда, богиня?
– Мой господин… – начала Афина.
– Ты не можешь расстаться с Эгидой, – перебила ее Лора. – Потому что
– Это все-таки правда, – изрек Рат, поднимаясь с колен из воды. Его убийственный взгляд упал на Афину.
Богиня, казалось, не слышала его. Все ее существо было сосредоточено на Эгиде, лежащей на мелководье. На лице богини отразилось страдание от осознания тяжести стоявшего перед ней выбора.
Афина могла спастись – и, возможно, закончить Агон для всех них, – единственным способом: уничтожив то, что было для нее важнее всего.
– Сделай это, – призывала ее Лора. – Это должна сделать именно ты. Ты должна положить всему этому конец!
Клинок возник в руке Рата и тут же вылетел из нее, рассекая темноту.
Нет.
Лора не сомневалась. Это решение еще только зрело в ее голове, когда ее тело уже оказалось на пути кинжала в тот краткий миг между двумя ударами сердца.
Сначала было потрясение – когда лезвие пронзило ее грудь, потом пришла боль, а из раны хлынула кровь. Лора рухнула на колени, в воду, и в ее сознании промелькнуло лицо.
Кастор.
Рат взревел, вытаскивая ее из воды, и снова швыряя обратно. Вода, поднимаясь, захлестывала ее с головой, и Лора начала захлебываться.
Это смерть…
Ее тело напряглось, извиваясь в ожидании следующего мучительного вдоха. Облик Афины раскололся на тысячи осколков, и они закружились перед ней, пока, наконец, Лору не вырвало кровью.
Рат снова выдернул ее из воды, переламывая позвоночный столб о свое колено. Хрустнула поясница, и Лора закричала.
Она не могла сопротивляться. Она не могла пошевелиться. Ее разрывала агония. Беспомощная…
– Что ты наделал? – Голос Афины звучал так, словно его принес ветер.
– Это яд гидры, Сероглазая. – Рат вытащил нож из груди Лоры, снова сбрасывая ее в воду. Он занес лезвие над ее грудью, прямо над сердцем. – С хитона, подаренного Гераклу[78]. Я покрываю им все свои клинки. Хочешь попробовать?
– Нет, – поспешно сказала Афина. – Подумай хорошенько, мой господин. Подумай об Эгиде! Ее сила исчезнет вместе с ней.
– Какая мне теперь от этого польза? – Он сердито взглянул на нее. – Когда моя победа близка? Я не могу призвать Его и не смогу нести щит. С этого дня я буду держать в руке только меч.
– Наша победа.
Слова проступили сквозь туман мучений. Лора не была уверена, слышала она их или только придумала. Пока Афина не заговорила снова.
– Я уверена, что ты хотел сказать «наша победа», – злобно сказала она.