Лорд дракон
Шрифт:
Хватит с него убийств. Выпрямившись, он убрал свой меч, торжественно отсалютовал и протянул руку Ричарду Уэллсу.
— Гэмье мертв, и я не собираюсь убивать вас за то, что вы были обмануты им.
Он ничего не видел, кроме черных щелей в огромном шлеме Уэллса, лишь услышал громкий хохот.
— Долго же вы не могли решиться!
Уэллс принял руку, и Грэй под рёв толпы помог ему подняться на ноги. Он посмотрел через ристалище, ожидая найти Джулиану Уэллс, приветствующую его вместе с остальными и бросающую ему признательные взгляды. Она не делала ничего подобного.
Идя с Уэллсом к ложам, он снял свой шлем, чтобы лучше видеть её. Откинув назад стёганый подшлемник, он снова поискал её взглядом. Он только успел увидеть, как она поворачивается к нему спиной в вихре зелёного, как лес, шелка. Когда он подошёл к ложе Уэллсов, её уже не было.
Молодило Сок молодило, отгоняющий инфекцию, используют при лечении открывшихся язв. Также кадки с растениями часто устанавливают на крышах и используют в качестве громоотвода.
Глава 7
Джулиана шла, шёлковые юбки обвивались вокруг лодыжек и волочились по лестнице домика, когда она спускалась по ступенькам.
— В терпении и смирении нет места гневу и раздражению. В терпении и смирении нет места гневу и раздражению. Гром Господень! В терпении и смирении нет места гневу и раздражению.
Отец Клемент порекомендовал ей повторять эту фразу из учения Франциска Ассизского всякий раз, когда она почувствует себя настолько разъяренной, что готова будет поддаться искушению, применить физическую силу. Джулиана стиснула зубы и заставляла себя повторять вслух снова и снова, пока шла сквозь толпу весёлых фермеров и слуг.
— В терпении и смирении нет НИКАКОГО места гневу и раздражению. Ни единого места. Высокомерный, похотливый Викинг. Отродье дьявола. В терпении и смире…
— Госпожа! Госпожа Уэллс, храни вас Бог, госпожа.
Джулиана тихо заворчала себе под нос, но обернулась и увидела мальчика-слугу, бегущего за ней и выкрикивающего её имя. Он был одет в цвета де Валенса. Она отвернулась и пошла дальше через лагерь палаток и шатров, но мальчик всё равно догнал её.
— Госпожа Уэллс, прошу прощения, но меня послал Имад.
Джулиана неохотно остановилась, встав посреди дороги и вынуждая какого-то встречного оруженосца в рваной кольчуге обойти ее. — Да?
— Язычник Имад просит вас прийти к нему, госпожа.
— Ему хуже?
— Не знаю, леди. Возможно.
Мальчик понёсся прочь, не дождавшись её согласия. Джулиана вздохнула и последовала за ним к палатке Имада мимо бесконечных рядов голубых и тёмно-красных ковров с ворохами шелков. Лучше пойти сейчас, чем столкнуться с де Валенсом позднее. Когда она вошла в палатку, Имад сидел на своей роскошной кровати, вдыхая лекарственные пары её отвара. Он изящно взмахнул рукой, затем поклонился и прошептал приветствие на арабском языке. Его кашель поутих.
— Благослови вас Аллах, госпожа.
— Да, так что же случилось? — Она нагнулась и прижала ладонь к его лбу. Он вздрогнул. — Не двигайся,
— Простите меня, госпожа, но на моей родине леди не прикоснулась бы ко мне.
— Если бы я не прикоснулась к тебе, тебе до сих пор было бы плохо. — Джулиана убрала руку со лба мальчика и отступила. — Уже намного лучше.
— Да, госпожа, и мой хозяин предоставил мне честь вручить вам подарок, как символ нашей благодарности. Он говорит, что я обязан вам жизнью.
Имад махнул слуге, стоящему у входа в палатку. Юноша поднял шкатулку и подошёл к ней. Джулиане отчаянно не терпелось уйти, она всё ещё была в ярости и отнюдь не в настроении принимать что-либо в подарок от Грэя де Валенса.
Имад забрал шкатулку у слуги и протянул её Джулиане, которая посмотрела на неё так, словно это были коровьи кишки. Шкатулка слоновой кости была изукрашена со всех сторон изображениями сцен из предания о Тристане и Изольде. Замочек, ножки и богатая инкрустация были из золота. Поскольку Джулиана не сделала ни единого движения, чтобы принять шкатулку, Имад поставил её себе на колени и поднял крышку.
Внутри находились маленькие горшочки и травы в стеклянных сосудах, которые она потеряла вчера в грязи. Джулиана изумленно разглядывала их. Затем Имад снял подставку, на которой стояли горшочки, чтобы продемонстрировать ей, что находится внутри. Бесчисленное множество колбочек, трубочек и пузырьков из блестящего хрупкого стекла было бережно завернуто в батистовую ткань.
Джулиана сначала заморгала, потом нахмурилась, поняв, что де Валенс попросту возвращает ей ее же баночки в то время, как она ожидала от него чего-то другого… Она снова почувствовала себя униженной. Ей не нужны тайные подарки, а он не находил ее достойной изысканных жестов, непринужденно сделанных перед людьми их круга.
Имад склонился над шкатулкой. — О, божественная сияющая леди, мой хозяин бесконечно обязан вам. Этого дара недостаточно. А я обязан вам, своей госпоже, жизнью, так же, как я обязан жизнью моему господину. Я буду служить вам вечно.
Выпрямившись, Джулиана приняла самое надменное выражение, на которое только была способна.
— Этот жест излишен. Всему населению Уэллсбрука я помогаю как целительница, и мне не надо никакой оплаты. Я рада, что ты вне опасности. Тебе следует соблюдать постельный режим ещё, как минимум, три дня. Господь да ускорит твоё выздоровление. — Она отвернулась от него.
— Но, госпожа, что я скажу хозяину?
Джулиана, сверкнув глазами, резко повернулась обратно. — Ничего! Ты был болен. Я — лекарь, и лечила тебя. Всё, вопрос исчерпан, больше мне нечего сказать твоему чертовому хозяину. Отдыхай с Богом, Имад.
Выйдя из палатки, Джулиана услышала чиханье и обернулась, заметив Элис, ожидавшую её.
— О, госпожа, ваша мать послала меня разыскать вас. Турнир ещё не закончен, и она приказывает, чтобы вы возвратились.
Служанка прижала необъятный носовой платок к носу. Джулиана проигнорировала её слова и направилась в замок. Пыхтя, Элис настойчиво продиралась за ней сквозь толпу.