Лорд Теней

Клэр Кассандра

– Нам не нужны неприятности от тебя.
– Ровным голосом сказал Джулиан, и только Эмма знала, каких усилий стоило ему говорить спокойно.
– Но ты должен понять, что Марк не может сделать того, о чем ты его просишь – это слишком опасно.

– Мы, Воздушный народ, не боимся ни опасностей, ни смерти, - сказал Гвин.

– Если вы не боитесь смерти, - сказал Джулиан, - Так позволь Кирану встретить ее.

Холодность в голосе Джулиана задела Гвина.

– Кирану еще нет двадцати.

– Так же, как и Марку, - сказал Джулиан.
– И если ты думаешь, что

мы боимся тебя, то ты прав. Мы были бы дураками, если б не боялись. Я знаю, что ты победил Херна при битве за горой Кадаир Идрис и стал

90

http://vk.com/the_dark_artifices 2017

Лидером Охоты вместо него. Ты убил его и заставил его сына съесть его сердце. Ты бы удивился, если бы узнал, как много мне известно. Но я брат Марка. И я не позволю ему снова рисковать собой ради фейри.

– Дикая охота – это так же и Братство, - сказал Гвин.
– Если не можешь помочь Кирану ради любви,

помоги ради вашей дружбы.

– Достаточно, - огрызнулась Диана.
– Мы уважаем тебя, Гвин охотник, но разговор окончен. Мы не позволим снова забрать Марка.

Низкий голос Гвина прозвучал грозно.

– Что, если он сам захочет уйти?

Они все посмотрели на Марка. Даже Джулиан обернулся, убрав свою руку с плеча Марка. Эмма увидела страх в его глазах, страх, эхом вторивший ее собственному. Хоть и не так сильно, как прежде, но

Марк все еще любил Кирана…

– Я не хочу этого, - сказал Марк.
– Я не хочу этого, Гвин.

На лице Гвина стало непреклонным.

– У тебя нет чести.

Свет пробился в зазоры между облаками, он отразился в ничего не выражающих глазах Марка.

– Я думал, ты был моим другом, - сказал он и вернулся назад в Институт, дверь с шумом захлопнулась за его спиной.

Гвин начал спешиваться, но Диана подняла руку, ладонью вверх.

– Ты не можешь войти в Институт, - сказала она.

Гвин промолчал. На мгновение он посмотрел на Диану и лицо его выглядело старым и покрытым морщинами, хотя Эмма знала, что он не может стареть.
– Кирану еще нет двадцати,- повторил он.
– Просто мальчишка.

Лицо Дианы смягчилось, но прежде, чем она успела что-то сказать, лошадь Гвина встала на дыбы.

Что-то упало из руки Гвина на ступеньку, под ноги Дианы. Гвин нагнулся вперед и его лошадь пришла в движение, ее грива и хвост вспыхнули единым белым пламенем, мгновенно объявшим ее всю и всадника.

Пламя короткой яркой вспышкой метнулось в небо и исчезло бесследно среди ночных облаков.

* * *

Джулиан уперся плечом в дверь Института и распахнул ее настежь.

– Марк? Марк!

Он быстро осмотрелся в пустом фойе. Страх за брата давил на кожу, сдавливал вены, замедлял кровь.

Это не был страх, которому он смог бы дать имя – Гвин ушел; Марк

был в безопасности. Со стороны Гвина была только просьба, не попытка похищения.

– Джулс?
– Марк появился из каморки под лестницей, определенно, он только что повесил там свою куртку. Его светлые волосы были взъерошены, на лице появилось выражение озадаченности.
– Он ушел?

91

http://vk.com/the_dark_artifices 2017

– Он ушел, - сказала Эмма, вышедшая из-за спины Джулиана. Диана, на шаг позади нее, закрывала входную дверь. Марк порывисто метнулся через комнату к Эмме и, не колеблясь, заключил ее в объятья.

У Джулиана перехватило дыхание от ревности, ярко вспыхнувшей и на мгновение охватившей всего его, подобно настоящему пламени.

Он думал, что привык видеть Эмму и Марка вот так. Они не были особенно демонстративной парой.

Они не целовались и не ласкались у всех на виду. Эмма не стала бы, думал Джулиан. Она не была такой. Она всегда оставалась сдержанной и рациональной и делала только то, что нужно было. Но она не была жестокой.

Это Марк тянулся к ней обычно за такими незначительными вещами, как положить руку на плечо,

или смахнуть выпавшую ресницу, или быстрое объятье. Даже наблюдение за такими банальными вещами, как объятия или поцелуи, приносило Джулиану некоторую, понятную только ему, боль, без которой он не мог обойтись; видеть такое проявление чувств Эммы и Марка было для него сродни глотка воды в засушливое лето.

Но сейчас – чувство, что он вновь держал Эмму в объятьях, было таким реальным, вкус ее рта, ее аромат розы на его одежде. Он вновь и вновь будет вспоминать моменты их поцелуев в своей голове до тех пор, пока они не исчезнут, не распадутся на фрагменты, не выцветут, подобно старым фотографиям.

Но сейчас это было слишком больно, словно только что нанесенная рана. И видеть Эмму в руках

Марка, для него было подобно вылитой на кожу кислоте, грубым напоминанием: он не мог себе позволить сентиментальность, не мог думать о ней, как, возможно, о своей, даже в воображении. Рассматривать гипотетические возможности, значило открыть себя для боли. Ему придется сконцентрироваться на реальности – реальности и ответственности за семью. Иначе он просто сойдет с ума.

– Ты думаешь, он вернется?
– Эмма отстранилась от Марка.

Джулиану показалось, что она быстро взглянула на него, но он не был уверен. И не было смысла любопытствовать. Он унял свое внутреннее любопытство.

– Гвин?
– переспросил Марк.
– Нет. Я отказал ему. Он не будет умолять и он не вернется.

– Ты уверен?
– спросил Джулиан.

Марк насмешливо посмотрел на него. «Не позволяй Гвину одурачить себя.» сказал он. «Если я не помогу ему, он найдет кого-то еще, чтобы это сделать, или сделает это сам. Кирану не причинят вреда.»