Лорд
Шрифт:
— У вас были охотники? Когда? — заинтересовался я её словами.
— Лет триста-четыреста назад. Только я же говорю, что настоящих ведьм они не ловили, а прикрывали свои тёмные дела лозунгами попов. Я даже не уверена, что в нашем мире были они, эти самые настоящие.
— Это не в наших землях было, — поправил девушку старик.
— Ой, ладно, — взмахнула она рукой, — и у нас было. Какой-нибудь поп укажет на женщину, что она ведьма, и её всей деревней совали в мешок и топили. А иногда и жгли, как в других странах.
— Кто знает, что было в те времена. Возможно, что охотники и ваши жрецы и в самом деле ловили колдунов и ведьм, что пакостили людям, —
— Конечно, конечно, — засуетилась Маша. — Что-то нужно подать? Я мигом.
— Благодарю, но нет.
Отходил я после ритуала проклятья до самого вечера. Только в сумерках ко мне вернулись все силы, и полностью восстановился резерв маны. За это время успел подвести кое-какие итоги применения магии в новом мире. Самое главное — это усиление всех сложных и мощных чар. Как пример, полностью воспользоваться всей энергией, выделившейся во время жертвоприношения, я не смог. Взял чуть меньше половины, но и этого хватило, чтобы превратить пшено в жутко поганую вещь, которая будет стоить жизни и здоровья сотням живых созданий. Часть энергии во время ритуала стала, так сказать, паразитной и отравила поляну, где я его проводил. Теперь там в течение месяца лучше не появляться обычным людям, если те не хотят помереть или тяжело заболеть. В первые пять дней поляна гарантировано отправит любого на тот свет. До десяти дней будет опасна для жизни тем, кто тяжело болеет или болел, ранен или стар. После десяти дней, на протяжении примерно недели, место проведённого ритуала наградит посетителей тяжёлыми хроническими болезнями, слепотой, бесплодием, полной или частичной парализацией. «Легче» всего отделаются те, кто окажется в том месте в последние пять-семь дней из тридцати выше озвученных. Они некоторое время поболеют и выздоровеют, но лишь при наличии полноценной врачебной помощи и лекарств с хорошим питанием. В противном случае их недомогание перерастёт в хроническое. Появятся проблемы с сердцем, с суставами и кровью. Если быть честным до конца, то та поляна сейчас — это крохотная-прекрохотная, но зато ядрёная Чёрная пустошь. Пожалуй, если бы я знал о последствиях ритуала, то не взялся бы за него, придумал что-то попроще, полегче и безопаснее. А теперь мне придётся воздерживаться от занятий тёмной магией, если для этого нужно применять сложные заклинания и ритуалы.
Ещё я предположил, что такие тёмные ритуалы для моей повреждённой энергетики могут нести серьёзную опасность. И если я не хочу стать тем, о ком рассказал своим новым знакомым, то нужно держаться от подобных знаний подальше.
«Побыстрей бы активировать матрицу на источнике и заняться Очагом, а не всем вот этим», — мысленно вздохнул я.
Новые неизведанные пути манили меня больше, чем то, что я знал и умел.
Глава 8
— Здравствуйте, а я вас узнала! Это вы для наших классов проводили лекцию про историю края, — поздоровалась с пожилым мужчиной Маша. — Это было несколько лет назад.
— Здравствуйте. Было дело, — кивнул он и поинтересовался. — Вы ко мне пришли за чем-то конкретным или случайно забрели?
На нашу троицу он смотрел с нескрываемой настороженностью. Знаток древней истории области выглядел как пятидесятипятилетний мужчина, имел большую окладистую бороду, волосы средней
Искали мы его два дня. Точнее, искали того, кто знает про древний дуб где-то в лесу на севере от озерного края. Это всё, что было мне известно о предполагаемом источнике. Обошли три деревни, где я вовсю использовал ментальные чары, чтобы узнать нужное и не оставить о себе ничего лишнего в памяти расспрашиваемых. И только в этой нам повезло — указали на старую избу с соломенной крышей, где жил безрукий учитель.
— Не случайно, — сказал я. — Нас интересует местонахождение древнего дуба, про который вы рассказывали как-то ученикам. Он находится недалеко от района озёр, если я не ошибаюсь.
— Дуб? — искренне удивился он. — Да зачем он вам? От него ещё лет десять назад половина осталась, а сейчас, может, совсем сгнил.
— Мне нужно, — я надавил на него голосом, применив толику ментальной магии.
— Хм, — он пожевал губами, потом сказал. — Собственно, не вижу причин скрывать место с ним.
— Проводишь?
— Хм, провожу, но не за спасибо и не за красивые глазки вашей барышни.
— И что хочешь за свою услугу?
— Деньги, конечно, или продукты. Но только не советские бумажки, с ними сейчас никуда не сходишь.
— Червонец царский сгодится? — спросил у него старик, пока я обдумывал ответ.
— Пять, — быстро произнёс однорукий.
— Побойся бога! — возмутился мой спутник. — Откель у нас такие деньжищи? Да и не стоит твоя прогулка пяти червонцев.
— Бога нет, — отрезал однорукий. — У комсомолки вон спроси, если мне не веришь. Так с чего мне его бояться?
— Меня ещё не приняли в комсомол. Если бы не война, то получила бы значок осенью или перед Новым годом, — пробурчала Маша.
— А пионеры в бога верят?
— Нет, конечно. Бога нет! — в запале ответила девушка.
Однорукий победно посмотрел на Прохора.
— Да что она понимает, — отмахнулся тот. — Ты, милый, цену скинь. Мы ж не отстанем, так и будем стучаться тебе в окна.
— Так срочно нужен дуб? — усмехнулся однорукий. — Тогда… десять червонцев!
Прохор аж поперхнулся от удивления и с возмущением набросился на собеседника:
— Ты белены объелся или тебе кроме руки ещё и совесть с разумением отрезали?! Где ж это видано, чтобы золотом брать за такую малую помощь?
— А ты мою совесть с рукой не трожь, — слегка разозлился мужчина.
Мне этот фарс надоел, и я решил вмешиваться.
— Как к вам обращаться? — спросил я однорукого.
— Алексей Иванович Тишин.
— Я Киррлис, его зовут Прохором, а девушку Марией, — как-то коверкать своё имя под местное я не стал. Странность его легко списывалась моей внешностью, которое старик с девушкой называли монгольской. А монгольские имена мало кто знал в этой местности. — Нам очень нужно пройти к этому дубу, готовы заплатить, но справедливую цену. Вашу, Алексей Иванович, таковой не назвать.