Лорд
Шрифт:
Если сравнивать лучников и арбалетчиков со стрелками с паровыми ружьями, то последние выигрывали в дальности и наносимом уроне. Зато лучники их превосходили — да ещё как — в скорострельности и точности. Летающие острова, правда, не имели аналогов, но обладали множеством технических минусов, которые в’чолховцы пытались нивелировать магией, но получилось это у них не очень (или это я придираюсь). Зато наездники на драконах, вивернах и грифонах предоставляли сплошные плюсы своему Лорду, если не брать во внимание огромный аппетит летающих ящеров, небольшое число воздушных бойцов, которое я могу содержать и наносимый ими урон.
Полагаю понятно, что я выбрал.
Мне, как одарённому, ближе чистая магия и существа, похожие на людей. Или я хочу себя заставить в это поверить, так как
«Или ты хочешь закрутить роман с красавицами эльфийками, — усмехнулся я про себя, вспомнив образы лучниц, диверсанток, магесс, жриц и прочих представительниц слабого пола ушастой расы. К слову, я так до конца и не понял, почему выбор пал на две противоположные расы. И почему среди второго варианта очень мало существ, кроме эльфов и полукровок с эльфийской кровью, а так же их близких родичей вроде дриад (феи, големы и оборотни — несколько другое. Они не основные, так сказать, существа Очага). Из-за того, что Источник в лесу? Так големы не имеют никакого отношения к магии природы и лесной расе. — Наверное, что-то мы с профессором перемудрили и не до конца расшифровали летописи, когда создавали матрицу. Либо из-за того, что матрица не полная, или она повредилась в астральном шторме во время телепортации».
Для меня идеальным был бы призыв людей. Так я не создал бы большого охлаждения в отношениях между моими поданными и местным населением. Но, увы, увы. С эльфами могло ещё случиться вот что: из-за красоты женщин данной расы они были самым лакомым товаром у работорговцев. Как бы эльфы не мстили за похищения своих красавиц, но желающих заработать на ушастых рабынях и обладать ими не убавлялось. И потому мне не по себе становится, когда думаю, что подобное может случиться на Земле. Вроде как Прохор с Машей мне рассказали про полную отмену рабства в их мире ещё век назад, вот только что могут знать селяне из захолустного края про подобные вещи? Частично успокаивает то, что здесь нет магии и не развиты немагические ментальные техники, например, гипноз или внушение при помощи лекарств. Благодаря этому сознание пленниц сломать не получится. После освобождения они вновь станут полноценными членами своего общества. Такие нюансы, вроде издевательств, изнасилования, унижения они переносят стоически. Конечно, если менталитет схож с менталитетом жителей моего мира. Для орков, эльфов, гоблинов с гномами, людей многих королевств важнее дух, душа, а не тело. Осквернить тело — это не осквернить душу. Тело и время зарубцуют раны, магия и лекарства помогут убрать рубцы, но вот душу у нас лечить не научились. Возможно, такое отношение связанно с отличной медициной, основанной на магии. Она не доступна только нищим бродягам. Те же крестьяне могут и руку отрастить у мага, или сломанную спину восстановить, и зрение вернуть. В этом мире люди и духовно незащищены, и телесно. Случай Тишина, который ходит одноруким, тому пример.
Когда я вышел из транса, то ожидал вопросов от своих спутников в духе «получилось?», «ну, как?», «ты сделал это?». Но их не последовало. Когда же я посмотрел на дуб, то понял, почему старик и девушка молчат.
Умирающее дерево кардинально изменилось.
Во-первых, у него появилась крона. Она была представлена тремя толстыми суками, в которые перешёл ствол дуба на высоте шести-семи метров от земли. Во-вторых, в точке, где эти ветви выходили из ствола, сияла крупная друза кристаллов. Она состоял из трёх камней голубого цвета с зеленоватым оттенком и багровыми искрами внутри. Размером друза была в два моих кулака. В-третьих, дупло сильно уменьшилось и стало похоже на портал. По крайней мере, та туманная светящаяся материя, которая заполнила недавнюю рану в дереве, очень его напоминала. В-четвёртых, несколько корней вылезли из-под земли в десяти шагах от ствола. В этих местах они раздулись до размера десятиведёрной бочки. Изменилась и местность вокруг дерева. Но в сравнении с дубом эти изменения казались незначительными и не стоящими внимания.
В магическом зрении утолщения на корнях светились, как невероятно мощные артефакты. Точно так же сияло дупло-портал. А самой яркой была друза кристаллов.
Когда я всё это узнал, то у меня с плеч упал груз размером с Золотой Драконий вулкан. До этого всё голову ломал о том, где же мне искать ресурсы, чтобы построить мастерскую для трансфигурации дешёвых и доступных материалов в редкие. Но всё решилось само собой. И это несказанно радует.
Следующее событие, которое меня удивило, случилось, когда я подошёл к дубу вплотную. Внезапно из земли полезли тонкие корни, которые потянулись вверх, а им навстречу из кроны поползли тонкие ветви. Когда они встретились, то стали переплетаться между собой, создавая невероятные узоры и формы. Это было завораживающе. Засмотревшись, я пропустил момент, когда движение прекратилось.
— Вот это да, — удивлённо прошептал я.
В результате встречи вершков и корешков дуба появился самый настоящий трон. На левом подлокотнике лежал крупный перстень, созданный из тонкого белесого корня и коричневой веточки, перевившихся между собой. А сверху, вместо камня, расположился маленький жёлудь, блестевший так ярко, будто был сделан из золота. На правом подлокотнике лежала корона. Нет — КОРОНА! Выполнена была в такой же манере, как перстень, и украшенная золотыми желудями, вместо драгоценных камней. По виду совсем не роскошная и не настолько удивительная, чтобы завораживать. Вот только предложи мне кто-то вместо этого символа власти обычную корону из золота, серебра да платины с бриллиантами, рубинами и сапфирами, то я послал бы его на брачное ложе к инкубу за такое неуважение.
На подкашивающихся ногах я дошёл до трона, взял перстень и надел на безымянный палец левой руки, потом обеими руками поднял корону и возложил её на свою голову. И только после этого медленно сел на трон. Как только умастил своё седалище на нём и замер, так на моё сознание обрушились сотни образов. Их было намного больше, чем в тот момент, когда я переносил матрицу на Источник и делал выбор развития будущего Очага. Из них я узнал, что мог потерять место Лорда, если бы кто-то опередил меня и первым занял трон. Информации было так много, что у меня дико разболелась голова. Чтобы покинуть трон мне потребовалось снять корону и положить её на прежнее место. Перстень остался со мной и если я всё правильно понял, то носить мне его теперь до самой своей смерти.
*****
— Господин Аунешэц! — прозвучал голос санитара у входа в палатку, где отдыхал Ганс Аунешэц, один из врачей полевого госпиталя, поставленного несколько дней назад бороться с неизвестной заразой, поразившей почти в полном составе сто восемьдесят четвёртый разведывательный батальон Вермахта.
— Гельмут?
— Да, это я, Господин Аунешэц.
— Заходи, — дал разрешение солдату врач и когда тот оказался в палатке, спросил. — Что случилось?
— Ещё восемь человек вынесли к смертникам. Им вкололи большую дозу морфина, чтобы не кричали.
— Ещё восемь, — повторил за ним врач.
— И ещё я видел штабную машину, на которой приехали два офицера из полиции. Капитан и майор. Они пошли в палатку к господину Гергольцу.
— Что-то ещё?
— Нет.
— Тогда ступай к больным, скоро я подойду.
Когда санитар ушёл, Ганс с тихим вздохом встал из-за стола, натянул халат, потом смочил одеколоном большой кусок ваты и вложил тот в марлевую повязку, которую надел на лицо. Через несколько минут он вошёл в большую палатку, стоящую далеко от лазарета. Рядом с ней стояли ещё две таких же. Территорию вокруг них опоясывали нитки колючей проволоки на деревянных кольях. На проволоке висели несколько фанерных табличек с надписью: «Опасно! Инфекция!».