Лорды Белого замка
Шрифт:
Иоанн пытался загнать Фулька в угол, но тот не давался, делая мелкие выпады, которые постоянно разрушали замыслы противника. Принц все больше досадовал, чувствуя, что не в силах предвидеть смелые ходы Фулька. Утратив контроль над ситуацией, Иоанн опустошил еще два кубка вина; он нервно теребил перстни и пощипывал скудную черную поросль на подбородке. Выражение лица принца с каждой секундой становилось все более угрожающим.
Фульк сделал ход слоном и объявил:
– Шах.
А еще через два хода будет мат, и тут
Иоанн в изумлении и ярости смотрел на доску. А когда просчитал ходы, как чуть раньше это сделал Фульк, у него задергались веки и на скулах заходили желваки.
– Кажется, папаша тебя заодно и мухлевать научил, – произнес он дрожащим от ненависти голосом.
Фульк сжал кулаки, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не врезать Иоанну по зубам.
– Я выиграл честно, – заявил он. – И вы не имеете права клеветать на моего отца, чтобы оправдать свой проигрыш.
Иоанн вскочил на ноги. От яростного удара кулака шахматные фигурки разлетелись в стороны.
– Я имею право делать все, что захочу!
– Только не по отношению ко мне и моим близким! – Фульк тоже вскочил, и глаза его потемнели от ярости. – Пусть в жилах ваших и течет королевская кровь, но сейчас я последнего мусорщика готов уважать больше, чем вас!
Иоанн взвыл. Схватив обеими руками шахматную доску, он со всей силы ударил ею Фулька по лицу.
Переносица хрустнула. Фульк пошатнулся от столь яростного удара. По лицу его, мешаясь с жаром хлынувшей крови, стремительно разливался холод онемения. Фицуорин провел рукой по переносице и теперь в изумлении разглядывал окрасившиеся алым пальцы.
Иоанн снова бросился на него. Фульк уклонился от удара и пнул противника. Тот пошатнулся. Под ногу ему попала одна из шахматных фигурок, и принц рухнул навзничь, с глухим ударом стукнувшись головой об оштукатуренную стену. Колени его подогнулись, и он повалился на пол, как бык на бойне.
– О Господи! Ну и дела! – судорожно выдохнул Фульк и, наскоро промокнув нос рукавом, неверными шагами подошел к распростертому на полу телу Иоанна и наклонился над ним.
С перепугу юноша решил было, что случайно убил принца, но затем он увидел, что грудь лежащего мерно поднимается и опускается, а приложив ладонь, почувствовал резкое биение пульса на шее, рядом со шнуровкой рубашки.
– Сир, очнитесь! – в отчаянии воскликнул Фицуорин.
Со все возрастающим страхом он потряс принца за плечо. Вот ужас-то! Это надо же было так влипнуть!
Иоанн застонал, но глаз не открыл. Капли крови, льющейся у Фулька из носа, падали на синюю котту принца, пропитывая дорогую ткань липкой влагой. Фульк, пошатываясь, подошел к буфету, налил себе вина и залпом выпил его, чувствуя на языке привкус крови. Потом снова наполнил кубок и принес его Иоанну. Приподняв лежащего принца за плечи, смочил ему губы вином.
Щелкнула задвижка, и дверь отворилась.
– Господь милостивый! – воскликнул Теобальд Уолтер, от удивления широко распахнув свои серые глаза. – Что здесь происходит?
Фульк сглотнул.
– Его высочество ударился головой, а я никак не могу привести принца в чувство. – Собственный голос странно зазвенел у него в ушах, а слова были неразборчивы от крови, забившей нос.
– И как же это с ним произошло?
Лорд Уолтер твердым и властным шагом прошел в комнату. Он уже успел сменить гамбезон на котту из малиновой шерсти, до колена длиной – такие носили придворные. Правда, на боку у него по-прежнему висел меч, но лишь для того, чтобы обозначить статус, а вовсе не потому, что лорд Уолтер собирался пустить его в ход. Ранульф де Гланвиль осмотрительно закрыл за собой дверь.
– Я… мы… э-э-э… Тут у нас случилось небольшое разногласие, и мы подрались, – произнес Фульк, чувствуя себя прескверно. Тяжелая пульсирующая боль словно бы молотом безжалостно колотила по переносице.
Лорд Уолтер смерил его тем же оценивающим взглядом, каким во время учебных боев изучал оруженосцев на поле.
– Подрались, значит, – повторил он. Теобальд Уолтер говорил тихо и учтиво. Этот человек вообще никогда не кричал и не выходил из себя. Одного движения брови, блеска глаз было достаточно, чтобы оруженосцы выстроились в шеренгу и замерли. – И по какой же причине, позвольте узнать?
Он присел на корточки рядом с Фульком, чуть хрустнув коленями. Для своего возраста – а Уолтеру уже исполнилось тридцать девять – он хорошо сохранился, но промозглый лондонский климат не щадил даже самых крепких людей.
Фицуорин плотно сжал губы.
– Ну же, юноша, не молчите, – строго произнес лорд Уолтер. – Лучше скажите правду: искренность сослужит вам лучшую службу, нежели молчание.
Он осторожно повернул набок голову Иоанна и обнаружил под волосами вспухающий синяк. Потом принюхался к дыханию принца и, скривившись, отстранился.
Фульк знал, что во время занятий по фехтованию Теобальд всегда сохраняет невозмутимость и поступает по справедливости. Поэтому он ответил, глядя барону прямо в глаза:
– Мы сражались в шахматы, и принц обвинил меня в нечестной игре, а когда я, возмутившись, стал отрицать свою вину, ударил меня доской. И тогда… – Фульк стиснул зубы, вздохнул и честно завершил свое признание: – И тогда я тоже ударил, защищаясь, а он упал на спину и разбил голову.
– Насколько там все серьезно? – Поглаживая аккуратную седую бородку, де Гланвиль подошел поближе и встал у ног принца. Лицо его являло удивительную смесь из двух, казалось бы, взаимоисключающих эмоций: озабоченности и отвращения.