Лорды гор. Белое пламя
Шрифт:
А вот это уже опасно. Безымянная отлипла от стены и, осторожно ступая по карнизу, выбралась на безопасное место, но тут же скользнула в скальную щель. Раздался скрежет железной двери, и послышались легкие шаги в священной пещере.
– Неота, ты здесь? – позвал ее голос Онриль.
Девушка промолчала, и жрица ушла.
Железная дверь вернулась на место.
Подождав еще немного, неота забралась по неровной стене к отверстию воздуховода, открыла решетку с густыми ячейками и, не забыв закрыть за собой решетку с помощью заранее привязанной веревки, поползла по узкому лазу, шипя сквозь
Она выбралась из воздуховода в подземном саду, где легко спрятать что угодно среди фосфоресцирующих растений, забрала припрятанную под камнем одежду, но переодеваться не стала. Не так много у нее одежды, чтобы пачкать ее жирной грязью.
«Отец?» – позвала она. Надо передать, что Яррену фьерр Ирдари угрожает опасность. Но дух не отозвался. Гора Ассияшт всегда глушила их связь.
Тайными лазами она пробралась к арке перехода. Пусть попробуют ее найти. Горы огромны.
Она добралась до своих любимых теплых источников в заброшенной пещере. Здесь синты не жили, а безымянный, как и она сама, Лепесток увял.
Так всегда случалось, когда угасал род магов-риэнов, живший на поверхности горы. И говорили, это случалось все чаще. Некому было ни призвать, ни приструнить духов-хранителей, никто не мог следить за состоянием горной породы, и здесь никто не мог чувствовать себя в безопасности ни на земле, ни под землей.
А значит, никто не сунется сюда за беглянкой.
Неота кое-как соскребла с себя жирную пыль, вытерлась пучками сухого мха и, одевшись, завернулась в меховой плащ и подтянула колени к груди, пытаясь согреться.
«Отец?» – снова позвала она, чувствуя, как страх втекает в душу. Молчание.
Ей казалось, она только-только закрыла глаза, как ее уже разбудил ворвавшийся в сон голос: «Дочь! Звездочка моя, проснись!»
«Да, папа? Почему ты не отвечал? Папа, Саэтхиль хочет убить Яррена».
«Вот как? Ну-ну! – хохотнул дух. – Солнышко мое, найди себе более безопасное место и спрячься. В горах сегодня будет горячо».
Глава 4
Адова Пасть
Знаешь, мой принц, а ведь действительно легче сосредоточиться на главном, когда ведешь мысленную беседу с близкой душой под предлогом того, что пишешь письмо, которое не собираешься отправлять.
Может быть, я излишне самонадеян, считая себя близким другом наследного принца. Что ж, по крайней мере, я точно знаю, что был единственным твоим другом в Белых горах.
Кстати, мои родители почему-то запрещали мне передавать тебе письма и записки с помощью нашей магической почты. Обычно мы вообще не заморачиваемся перепиской, а отправляем духов с поручением передать слова. Все равно от них ничего не утаить. Если уж совсем хочется тайны, то можно прибегнуть к шифровке, но ее тоже не утаить от существ, которым доступны все твои помыслы. Небольшая, но крайне неприятная плата за бессмертие и помощь высшего мира. Интересно будет узнать, что ты об этом думаешь, когда-нибудь спрошу.
От своего отца я знаю о некоторых ограничениях, которые были наложены на твои знания и передвижения по Белым горам. Да и твоя мать, королева Хелина, недвусмысленно запретила
К счастью, ты не особо и спрашивал. Меня всегда удивляла в тебе эта отстраненность, словно ты не в нашем мире живешь, а в каком-то своем, словно околдован. Бред, конечно. Не могла леди-риэнна и королева опаивать собственного сына. Она же будущего короля воспитывала, а у правителя должен быть ясный ум и твердая воля.
Но я отвлекся.
Так вот, в некоторых местах Белогорья даже мне бывать не приходилось, что неудивительно, ведь горы огромны.
Штольня Адова Пасть в горе Ассияшт – одно из таких мест. Запретное. Особо охраняемое.
По пути меня трижды останавливали стражи: прямо в небе окружали летящего Эльдера, из вредности сотворившего себе обличье синего дракона, но не для того, чтобы полюбоваться на игривого ласха, а спрашивали наш пропуск. Как такового у меня его не было, зато свиток, полученный мной от Рагара, производил похожее впечатление: меня пропускали без лишних вопросов.
Подлетая к горе, я чувствовал себя так, словно попал в иное Белогорье. Тут все пахло невероятной древностью. Когда-то штольня принадлежала давно угасшему роду, носившему то же имя, что и гора. От родового замка на горном склоне осталась лишь высеченная в скале драконья морда. Впрочем, уже давно не видная под толщей наросшего за века льда. О барельефе мы знали лишь по миниатюрам летописей.
Дальеги давно покинули ставшие безжизненными места: без защиты духов рода, не оставившего живых потомков, вымерла вся растительность долины, раньше пышным кольцом обрамлявшая гору. Зверье сюда не забредало, даже белые орлы не вили здесь гнезд – ледяной панцирь спустился почти до подножья. Когда нет живых сердец, согревающих землю, она словно остывает быстрее. Соседние пики покрывались панцирем лишь наполовину, а высота одинакова.
В сердце горы скрыта глубочайшая расщелина. Хроники говорят, что здесь, почти в центре Белогорья, тысячи лет назад прорывался вулкан, и его взрыв был остановлен огненным магом Саймиром – последним сыном рода Ассияшт – и запечатан его смертью. Окончательной смертью, без грядущего возрождения.
С тех пор в недрах убитого вулкана находят воистину бесценные алмазы, чистейшие и крупнейшие в мире.
Хроники скупо повествуют, что силы дара Саймира не хватало справиться с бедствием, и он положил на чашу весов вечности свое бессмертие и тем перетянул их.
Я этой истории не мог понять. Героизм – это замечательно, этим можно гордиться. Но разве Белогорье не способно вернуть жизнь своим героям? Разве о горных королевах не говорится, что их величайший дар – способность призвать любых духов любого горного рода от начала времен и дать им вторую плоть? Кроме первопредков. И, конечно, кроме божественных айров – тех, кто создал нас, риэннов, наделив дикое племя горцев белым волшебным пламенем, а затем создал и остальных магов мира, – красных аринтов, синих ласхов, желтых шаунов и даже зеленых инсеев.