Лорел
Шрифт:
Лорел снова протянула Хену плащ. Он взял его, не отрывая глаз от лица женщины.
— Зачем вы пришли?
— Разве вы сомневались в том, что я приду?
— Нет.
Он говорил правду. Он не сомневался в любви Лорел. Его тревожило другое: он считал себя недостойным ее любви.
— Но я — убийца.
— Нет. Вы с оружием в руках защищаете людей.
Они стояли под дождем и смотрели друг на друга. По лицу Хена струился дождь, словно кто-то невидимый, выливал ему на голову ведра воды.
— Где ваша шляпа?
Хен недоумевающе пожал
— Вы совсем продрогли. Он накрыл рукой ее руку.
— У вас теплые руки.
Ей хотелось вечно стоять так и смотреть ему в глаза, не замечая никого и ничего вокруг. Но она должна говорить. Она должна помочь ему в этот трудный час.
— Вы ни в чем не виноваты.
Он неожиданно, будто ожегся, отдернул руку и отошел в сторону. Слова разрушили минутное единство душ. Но и промолчать означало бы струсить и предать Хена. Он должен говорить, ему нужно облегчить душу.
— Я с таким же успехом мог бы застрелить Хоуп сам.
Лорел положила руку на плечо молодого человека и попыталась повернуть к себе лицом. Но он не шелохнулся. Лорел шагнула и застыла перед ним. Дождь безжалостно бил по лицу.
— Никто так не думает, — тихо произнесла она, смахивая с ресниц капли воды. Она видела мучительные страдания Хена. — Не казните себя. Порой события разворачиваются совсем не так, как хочется. Эллисон мог попасть и в кого-нибудь другого.
— Но почему в Хоуп?
— Разве вам было бы легче, если бы он выстрелил в Скотта Элджина или Тайлера? Или в вас?
Лорел скорее почувствовала, чем увидела слезы на глазах Хена, когда он дрожащим голосом спросил:
— А что бы вы чувствовали, если бы на месте девочки оказался Адам?
Она не позволяла себе задумываться над этим вопросом, даже когда Адам пытался выбежать на улицу, чтобы увидеть перестрелку. Она и сама осталась в доме только потому, что хотела удержать сына.
— Я бы сошла с ума от горя. Я бы обозлилась на весь белый свет. Я бы, несомненно, постаралась сделать вам больно, потому что жестоко страдала бы сама. Но что бы я ни делала, я бы понимала, что вы не виноваты. И я старалась бы изо всех сил унять боль в сердце.
— Вы думаете, и миссис Уорти будет чувствовать то же самое?
— Спустя некоторое время. Хен отвернул лицо.
— Как только похоронят Хоуп, я сразу же покину город.
Лорел почувствовала, что Хен уходит в себя и отгораживается от нее непроницаемой стеной. Неужели она потеряет его навсегда?
— И куда вы отправитесь?
— Какая разница?
— Вы вернетесь в родной дом?
— Нет.
Лорел потянула молодого человека за рукав, поворачивая к себе лицом:
— Тогда очень большая разница.
— Почему?
— Вы не можете бежать от себя и… от людей, которые искренне любят вас.
— Разве можно меня любить, зная, кто я на самом деле?
— Ни одна живая душа не знает, кто вы. Да вы и сами не знаете.
Как же он не понял это раньше?
— А вы не боитесь того ужасного человека, в которого я могу превратиться?
— А
— Да, боюсь. Очень боюсь, — Хен всю жизнь боялся стать таким, как отец. Все братья боялись, за исключением, пожалуй, Зака — он был слишком молод и плохо помнил родителя. — Из меня не получится ничего хорошего. Поэтому я не достоин ничего хорошего и доброго. Разве вас никогда не пугает демон, который может скрываться где-то в глубине вашего существа?
— Пугает. Скажу больше, я постоянно думаю об этом. Я не хочу стать похожей на отца. Он был неисправимым мечтателем и до последнего дня не считался с реальностью, что погубило его. Но так уж распорядилась судьба, что я во многом похожа на него.
«И именно поэтому, видимо, не могла отказаться от надежды выйти замуж за Хена», — подумала она. Затем добавила:
— Каждый раз, когда я уже готова совершить очередную глупость, что-то удерживает меня от опрометчивого шага. Мне очень тяжело постоянно бороться с собой, но я должна это делать ради Адама.
Хен поежился — он почувствовал себя еще более одиноким. Чувства Лорел к сыну, готовность к самопожертвованию напомнили о заботливых и нежных отношениях между Джорджем и Розой. Сколько раз, наблюдая за старшим братом и его женой, он испытывал раздражение, враждебность и даже некоторое злорадство. И только сейчас он смог разобраться в своих чувствах. Душевная опустошенность, неспособность или нежелание испытывать те же ощущения, что и окружающие, страх связать себя по рукам и ногам какими-нибудь обязательствами не позволяли принять и понять заботу и любовь близких людей.
Но все изменилось, Лорел! Даже повернувшись к городу и жителям спиной, он осознавал, что она по-прежнему была рядом. Скрываясь от людских глаз, он помимо воли пришел в каньон Лорел. Его влекло к месту, где каждый уголок напоминал о ней. И впервые в жизни Хену не хотелось остаться одному.
Он посмотрел на Лорел. По лицу женщины струйками бежала вода, черные с блестящим отливом волосы мокрыми прядями прилипли к голове и к плечам. Она выглядела еще более прекрасной. Переливающиеся капли дождя подчеркивали белизну кожи, делая ее почти прозрачной. В глубоких карих глазах играли лучики света. Она казалась ангелом, посланным Всевышним, чтобы отвести грешника от края пропасти.
— Вы верите в меня? Вы думаете, я сумею побороть дьявола, сидящего во мне?
— Я не сомневаюсь в этом. Сегодня вы уже проявили все лучшее, что в вас есть.
Хен протянул руку. Лорел положила свою руку на протянутую ладонь.
— Зачем вы пришли?
— Я не хочу оставлять вас одного сегодня. Хену вдруг отчаянно захотелось излить душу.
Непреодолимое желание поделиться своими чувствами подобно мощному горному потоку подхватило и закружило его. Вся прошлая жизнь показалась пустой и бесцельной. С самой первой встречи он интуитивно почувствовал, что Лорел способна оживить его израненную душу. С самой первой встречи он хотел защищать и заботиться о Лорел и об Адаме. Но собственное «я» удерживало.