Лоренца дочь Великолепного
Шрифт:
– В самом деле, я забыл упомянуть, что Марсилио является последователем этого философа, – улыбнулся юноша.
– Я читала речи Платона, – сообщила Лоренца.
– Рад встретить интерес к нему в столь юном создании, – вежливо отозвался каноник.
Вспомнив о письме донны Марии, в котором та нежно упрекала её как раз за отсутствие интереса к древнему философу, девушка слегка смутилась и тут же дала себе слово ещё раз перечитать Платона. К счастью, в это время Джулиано спросил у Фичино:
– Что ты делаешь здесь один, Марсилио,
– Ищу трактат Аристотеля для монсеньора Джованни.
– Скажи, сэр Марсилио, а почему ты считаешь, что профессия врача стала опасной в наше время? – поинтересовалась вдова.
Каноник переглянулся с сыном Великолепного.
– Марсилио имел в виду лекаря, которого Пьеро бросил в тюрьму за то, что тот не смог вылечить нашего отца, – нахмурившись, ответил за него Джулиано.
Не успела донна Аврелия снова открыть рот, как в библиотеку вошли ещё двое мужчин. Младшему из них, одетому с изысканностью светского щёголя, было где-то около тридцати. Концы длинных рыжих волос незнакомца были тщательно завиты, а брови выщипаны, согласно последней моде, предписывавшей это не только женщинам, но и мужчинам. Приблизившись к Лоренце, он с юношеской пылкостью воскликнул:
– Позволь твоему рабу преклонить перед тобой колени, о, самая прекрасная из королев!
– Не правда ли, Анджело, что она – само олицетворение юной Венеры? – добавил незнакомец, обращаясь уже к своему приятелю:
– Согласен с тобой, мессир. Я с удовольствием прошёл бы с ней по извилистым путям наслаждения, – развязно произнёс его горбоносый спутник, в котором Лоренца узнала того самого мужчину, который был с Джулиано в книжной лавке.
После чего он повернул к девушке своё некрасивое, но живое и подвижное лицо в обрамлении прямых чёрных волос:
– Разреши и мне принести дань восхищения на твой алтарь, богиня!
В этот момент вдова поспешила заслонить Лоренцу своим тощим телом:
– Мы не знаем вас, сеньоры!
– Я – мессир Джованни Пико, граф деи Конти делла Мирандола, – представился рыжеволосый.
– А это, – перевёл взгляд на своего спутника граф, – сеньор Анджело Амброджини или Полициано, так как он родом из города Монтепульчано (на латыни Mons Politianus).
– Сеньор Анджело воспитывал меня и братьев и был близким другом моего отца, как и мессир Джованни с Марсилио, – добавил сын Великолепного.
– Мессир Джулиано, тебя зачем-то хотел видеть мессир Пьеро, – сообщил юноше Полициано.
Пообещав вдове скоро вернуться, Джулиано вышел. Воспользовавшись этим, граф снова обратился к Лоренце:
– Мессир Джулиано не успел поведать тебе, королева, что Анджело – знаменитый поэт.
Заметив интерес в глазах девушки, никогда не видевшей настоящих поэтов, Мирандола тут же спросил:
– Ты читала его стихи, мадонна?
– Нет. Из итальянских поэтов я знаю только Петрарку и Данте.
– Если желаешь, я могу прочитать отрывок из своих «Станс» о рождении Венеры, – предложил Полициано.
Лоренца
Эгеем бурным, колыбель чрез лоно
Фетиды поплыла средь бурных вод…
Создание иного небосклона,
Лицом с людьми несходная, встаёт
В ней девственница юная. Влечёт
Зефир влюблённый раковину к брегу,
И небеса их радуются бегу.
Пред ней с улыбкой небо и стихии,
Там в белом оры берегом идут,
Им ветер треплет волосы златые…
Как вышла из воды, ты видеть мог,
Она, рукой придерживая правой
Свои власы, другой – прикрыв сосок.
У ног святых её цветы и травы
Покрыли свежей зеленью песок.
– Что ты думаешь о моих стихах? – закончив чтение, поинтересовался Полициано.
– Я словно увидела богиню воочию, – призналась Лоренца.
– Браво! Ты получил сейчас лучшую похвалу своим стихам, Анджело, какую только можно придумать, – заметил Мирандола.
Поэт же добавил:
– Наш живописец Алессандро Филипепи по прозвищу «Боттичелли» (Бочонок), прочитав мои «Стансы», изобразил стоящую на раковине в полный рост Венеру. Сейчас эта картина находится на вилле Кастело, которая принадлежит сеньору Лоренцо ди Пьерфранческо Медичи, кузену Великолепного.
– Вероятно, эта Венера очень красива? – спросила Лоренца.
– Ты похожа на неё, королева, если не считать цвета волос, на которые Сандро не пожалел золотой краски.
– Да, я знаю, что во Флоренции считают красивыми только блондинок.
– Если это тебя утешит, мадонна, то я скажу, что одна из самых очаровательных женщин, в которых был влюблён Великолепный, имела такие же волосы, как у тебя, – заверил Лоренцу Полициано.
– Не так ли, сэр Марсилио? – обратился он затем за поддержкой к канонику.
– Да, – подтвердил тот. – Она не уступала по красоте блондинке Симонетте Веспуччи, которую так любил рисовать наш Сандро.
– А как звали брюнетку, в которую был влюблён покойный правитель? – поинтересовалась Лоренца.
Поэт секунду помедлил:
– К сожалению, это было так давно, что я уже не помню её имени. А ты помнишь, сэр Марсилио?
– Нет.
– Наверно, это случилось до того, как мне посчастливилось поселиться здесь, – вмешался Мирандола. – Потому что я никогда не забываю имён красивых женщин.
– А кто такая мадонна Симонетта Веспуччи? – снова спросила Лоренца.
– Сама она была родом из Генуи, но вышла замуж за флорентийца, Марко Веспуччи. – оживился Полициано. – Когда по случаю заключения Флоренцией союза с Венецией и Миланом в тысяча четыреста семьдесят пятом году состоялся турнир, то Джулиано, младший брат Великолепного, стал победителем и провозгласил мадонну Симонетту своей Дамой и королевой праздника. А я сочинил в его честь «Стансы на турнир».