Лоренцо Великолепный
Шрифт:
В том же карнавальном шествии прославлялся и «триумф Вакха», который восседал в колеснице вместе со своей возлюбленной Ариадной в окружении нимф и сатиров. Эта знаменитая песня Лоренцо начинается словами:
Quant'e bella giovinezza Che si fugge tuttavia! Chi vuol esser lieto, sia: Di doman non c'e certezza. Верно, велено промчаться Нашей младости пригожей. Кто забавы ищет — что же? ЗавтраШесть следующих строф посвящены пляскам сатиров и нимф, гротескному шествию старого пьяницы Силена со свитой, истории царя Мидаса, который все превращал в золото и не мог утолить жажду. В последнем куплете — восторженный призыв к молодым людям наслаждаться:
Девы, юноши, с любовью Славьте Вакха и Амура! Стройте пляски, стройте хоры. Закипайте свежей кровью! Нынче бедам след умчаться: Будь что будет. Бог поможет. Кто забавы ищет — что же? Завтра всяко может статься.На Масленицу 1489 года девушки пели его песню, обращаясь к «цикадам» (старухам-сплетницам):
Поймите, донны, — мы девицы Любезные и молодые. А если в пересудах вянуть, Тогда на что и красота? Любви и вежеству — привет, А злобе с подозреньем — нет! И будь же каждый при своем: Ворчите вы, а мы живем.В «Песне о перевернутых лицах» Лоренцо обращается к социальной сатире. Ряженые, исполнявшие эту песню, надевали маску с глазами на затылке и как будто пятились назад. Они воплощали предателей и тех, кто для потехи показывал всему свету свои срамные части тела:
Ну, если так, не обижайтесь. Коль ваши дамы так поступят!Еще семь карнавальных песен Лоренцо предназначались для шутовских шествий профессиональных корпораций. Текст их неприличен, а подтекст еще неприличнее. Кондитеры, торговцы пряниками и вафлями и булочники хвалили свои товары, которые формой и крепостью понравятся всем дамам и девицам. Парфюмеры предлагали дамам благовония, привлекающие любовников. Продавцы мускуса восхваляли возбуждающую силу этой тошнотворной жидкости из желез кабарги. Крестьянки предлагали покупательницам фрукты и овощи — длинные пупырчатые огурцы, большие вздутые бобы, недвусмысленно намекая на их сходство с мужским детородным органом. Наконец, садовники, лукаво подмигивая, распевали, как правильно сажать саженец:
Ты не суй его поспешно: Спешка дело только портит. Все получится, но выжди: Как набухнет, так работай.В то же время для праздников светских Лоренцо по-прежнему писал стихи утонченные, черпая вдохновение в куртуазной любви, а еще сочинял «песни для танцев» (баллаты). Некоторые их мотивы близки «Песне о Вакхе и Ариадне»:
Напрасно думаете, донны. Что ввек нас не настигнет старость. Что наша младость При нас останется навек. Года бегут и улетают. Цвет нашей жизни увядает, И нежным ведомо сердцам. Что время ворог всем вещам...А вот строки из другого стихотворения:
Прекрасная младость назад не придет. Назад не вернуть нам пропавшее время... Не ценит блаженства безумная юность. Однако прекрасны цветы по весне.Лоренцо теперь как никогда остро ощущал быстротечность времени: ведь он почти постоянно страдал от жесточайших приступов подагры и подолгу был прикован к инвалидному креслу или к постели. Не в силах развеять тоску, он искал утешения в молитве. Его благочестивые размышления на Страстной неделе 1491 года породили несколько гимнов (лауд). Чтобы народ начал их петь, лауды положили на ту же мелодию, что и карнавальные песни. Так, «Похвала Богородице» пелась на мотив разбитной песни огородниц:
Верной, вечною красою Величайся, Приснодева! Всяк хвали Тебя, Мария. Всяк молись Тебе с любовью. Всяк хвали Тебя, Мария: Столь велико было благо Чрез Тебя для всей природы. Как смиренно соизволил Бог во плоти появиться...И гимн, посвященный Страстной пятнице, исполнен истинного трагизма:
О сердце, грешное и злое, Источник помыслов лукавых — Что ты мне грудь не разорвало, Не изошло своею скорбью? Восплачь и растопи слезами. Подобно воску, злое сердце: Сошел во гроб Живой предвечно Христос, Господь твой милосердный. Ты сам взойди на жестко древо. Со Иисусом сораспнися. Ты сам пронзен будь тем железом, Которое Его пронзило.Эти прекрасные гимны, как и желал Лоренцо, были восприняты народным благочестием. Вечером в Страстную субботу набожные мужчины, женщины и дети приходили в собор Сайта-Мария дель Фьоре на службу в честь Божьей Матери. Каждый квартал по очереди пел свои лауды под управлением своего хормейстера, так называемого «капитана хвалящих». Среди авторов этих гимнов были Фео Белькари и мать Лоренцо — Лукреция Торнабуони, а также много священнослужителей.
Самым популярным проповедником был тогда брат Мариано да Дженаццано из ордена отшельников-августинцев. Этот гуманист, владевший изящной латынью, в свои проповеди Священного Писания вкраплял цитаты из Цицерона и Вергилия. Полициано описывает его добродушным и здравомыслящим человеком, не очень строгим, но и не снисходительным к порокам своего времени. Его общество любил не только Полициано, но и Пико делла Мирандола, да и сам Лоренцо. Все они часто бывали у него в большом красивом монастыре, построенном Франческо Джамберти у ворот Сан-Галло. Вероятно, Лоренцо, разбитый недугом, не раз находил у брата Мариано истинное утешение.
Но уж кто поистине соблазнил флорентийцев мощью своих пророческих слов, так это брат Джироламо Савонарола.
Необычайная судьба выпала на его долю. Он родился в 1453 году в Ферраре и воспитывался при блестящем дворе д'Эсте, где его дед служил лейб-медиком. Внешние данные Джироламо: выразительное, но некрасивое лицо, маленький рост, рыжие волосы, хриплый голос — никак не способствовали успеху в этом мире. В восемнадцать лет несчастная любовь к одной девице из рода Строцци внушила ему яростную ненависть к плотским удовольствиям. Он оставил мир и в апреле 1475 года в Болонье постригся в орден доминиканцев. Обратив отвращение к человечеству на самого себя, он неустанно занимался самобичеванием, очень мало ел, спал на соломе. И на публике, и в частных беседах он обличал пороки своих современников. Побывав в нескольких монастырях своего ордена, Савонарола 28 апреля 1482 года получил от капитула Ломбардской провинции должность чтеца во флорентийском монастыре Сан-Марко. Путешествовавший при этом Пико делла Мирандола стал свидетелем долгого богословского спора, в котором феррарец победил своего соперника. Пико проникся уважением к Савонароле и рассказал о нем своему другу Лоренцо Медичи.