Лоренс, любовь моя
Шрифт:
Ответ его прозвучал холодно. Лоренс сообщил мне, что двери поставили лет сто назад, но они, несомненно, великолепны, как и белоснежная лепнина на потолке.
Потом я завела разговор про погоду и вдруг припомнила свое ночное происшествие в полнолуние. Я стала похожа на проколотый шарик и, путаясь в словах, окончательно замолчала и свесила голову на грудь. Я больше не наслаждалась егоприсутствием, и меня не трясло от сознания того, что мы одни в этой теплой, хорошо обставленной гостиной.
К моему удивлению, Лоренс пересел ко мне поближе. Я не смотрела на него, только вдыхала чудесный, богатый аромат сигары. А потом я услышала его голос, и этот голос никак не мог принадлежать человеку, которого Нола звала «прекрасный жестокосердный Л.Б.». В нем слышалось тепло и успокоение.
— Ты так изменилась, Верунчик. Совсем не похожа на маленькую школьницу, которую я встретил в поезде перед Пасхой. Ты — просто комок нервов. Я не узнаю тебя.
Моя попытка засмеяться в ответ провалилась.
— Н-наверное, это из-за м-моего н-нового костюма...
— Спору нет, ты выглядишь очаровательно, но я говорю не о внешности, а о поведении. Неужели Большая Сторожка сломала тебя?
И тут я повернулась к нему, не в силах больше притворяться. Все, что было у меня на душе, он мог прочитать в моих глазах. Я страстно зашептала:
— Да. Да! Я боюсь. Там происходят такие вещи, что мне просто страшно!
Он посмотрел как-то странно, и на мгновение мне показалось, что он вот-вот отпрянет от меня. Лоренс не находил слов и, сжимая и разжимая кулаки, уперся взглядом в пол. Потом спросил:
— Чего ты боишься?
Но источник смелости уже иссяк.
— Сама не знаю... — пробормотала я.
— Нет, знаешь. И я хочу, чтобы ты мне все рассказала.
Будь что будет, решила я и в общих чертах описала все, что творится в Большой Сторожке. Я даже упомянула свой страх перед озером из-за этого непонятного утопленника. Потом вкратце изложила легенду о Черной Собаке и рассказала о том, как Пес приходил ко мне ночью.
— Когда? — Вопрос прозвучал очень резко.
— Неделю назад, как раз была вторая ночь полнолуния.
— Опиши все поподробнее.
Я так и сделала. Щеки мои не уступали расцветкой новому платью, и мне было почти стыдно за свою глупость. Целую неделю я приходила в себя, а мама неустанно повторяла, что привидение — плод моего воображения, но я никак не могла внушить себе это, так что выдала Лоренсу всю правду.
— Он дотронулся до моей щеки, потом до руки, а когда я включила свет и начала кричать, пес попятился назад, зарычал и исчез за дверью, — закончила я.
Повисло молчание. Лоренс закусил нижнюю губу, брови нахмурились. Я видела, что он никак не мог решить для себя, действительно ли пес приходил ко мне, или я просто была не в себе. Но по крайней мере, он не торопился заявить, что я все выдумала.
— А ты веришь в легенду? —
Опять тишина. Он уставился на кончик своей сигары, потом процедил сквозь зубы:
— Нет.
Очевидно на моем лице так отчетливо отразилось разочарование, что он не мог не заметить этого. Лоренс вскочил и, все еще хмурясь, начал мерить шагами комнату, руки в карманы, а потом добавил:
— Я говорю, что не верю в легенду, но не утверждаю, что ты не видела пса в своей спальне.
— О! — вырвалось из моей груди.
— Можешь еще что-нибудь рассказать?
Я колебалась, стоит ли рассказывать об инциденте с мисс Форрестер и шприце, но что-то будто подтолкнуло меня, и я честно описала и этот эпизод, добавив к нему рассказ о том, как сиделка спустилась в нашу квартиру и пыталась навязать свое мнение: чем быстрее я покину Большую Сторожку, тем лучше.
Это заинтересовало Лоренса еще больше, и мне даже показалось, что он был поражен моими словами. Но это длилось всего секунду. Потом он улыбнулся, вынул изо рта сигару и стряхнул пепел в пепельницу.
— Ну и ну, — протянул он. — Драматично! Крадешься по коридорам во мраке ночи, а мисс Форрестер разыгрывает из себя леди Макбет. Уверена, что она не произносила никакого заклинания вроде «все воды Аравии не смоют крови с этой маленькой ручки»? Никогда не был силен в цитатах.
Я встала, сердце готово было выпрыгнуть из груди. Какое горькое разочарование: он подтрунивал надо мной, я бы даже сказала, издевался! Не поверил ни единому моему слову!
Я почувствовала себя настолько несчастной, что это даже придало мне сил, и я бросилась в атаку:
— Ненавижу мисс Форрестер! Думаю, она просто кошмарная женщина. Признаю, что она очень красива и все такое, но она — воплощение зла, и я уверена, что сиделка старается выжить меня из дома. И она чувствует, что ты — на ее стороне, вы ведь так часто бываете вместе. У нее даже твоя фотография в спальне на столе и...
Лоренс взбесился, и теперь в его голосе звенели льдинки:
— Хватит, Вера! Ты и так наговорила лишнего!
Сердце мое было разбито, и я даже была готова заплакать, но что-то, может воспоминания о Рейчел Форрестер (и, по правде говоря, моя ревность), заставило меня продолжить свое выступление:
— Не вижу причин, почему бы мне не сказать то, что хочу. С тех пор как я вернулась в Большую Сторожку, моя мать пинает меня, словно мячик, и отказывается отвечать на любые вопросы. Ясно как божий день, что и мисс Форрестер настроена против меня. А ты поддерживаешь ее!
Я остановилась, пораженная своим детским всплеском эмоций. Меня так трясло, что сил хватило только на то, чтобы рухнуть назад на софу. Я взяла сигарету и выронила ее из пальцев. Лоренс поднял ее и подал мне, потом дал прикурить и заговорил с такой нежностью, что это просто поразило меня. Я-то думала, что он мне голову оторвет.