Лоргар. Носитель Слова
Шрифт:
3 4 1
— Сираш! — снова позвал помощника Кор Фаэрон. — Сираш, принеси еще чернил!
Мысленно поклявшись выпороть ленивого жреца за нерасторопность, архидиакон повернулся к столу, заваленному пергаментами и кристаллическими пластинками, бумажными страницами и лентами автописцов. Все это покрывали рукописные и печатные строчки.
— Я попросил Сираша ненадолго выйти.
Стоило пастырю услышать этот голос, как сердце заколотилось у него в груди. Не веря своим ушам, Кор Фаэрон судорожно вздохнул и
На пороге пышных дверей в личные покои архидиакона стоял гость в темной рясе с капюшоном. Впрочем, столь неприметное облачение не скрывало того, что его хозяин почти вдвое выше обычного человека.
— Лоргар! — Пастырь вскочил на ноги, обуреваемый противоречивыми мыслями. Почему пророк вернулся? Что-то не в порядке? Возможно, он узнал об операциях архидиакона по «переселению беженцев» — точнее, выживших из культов, поклонявшихся Силам? Или же война закончилась? Последний вопрос молнией взлетел в начало списка. — Гахеварла пала?
— Так ты приветствуешь меня? — Откинув капюшон, Носитель Слова обнажил бритую голову, сильно загоревшую в долгих странствиях. — Почти полтора года минуло с тех пор, как я покинул эти стены. Или ты не рад моему возвращению?
— Ты экклезиарх, Лоргар, а не заблудшее дитя, — упрекнул его Кор Фаэрон. — Отбывая, ты дал обет, что не вернешься, пока не установишь власть Единого над всей Колхидой. Клятва исполнена?
— Еще нет, — признался великан. Оглядевшись, он не нашел подходящих под его вес сидений и уселся на пол перед столом пастыря. При этом голова Носителя Слова оказалась на одном уровне с лицом стоявшего архидиакона.
Кор Фаэрон опустился в изукрашенное кресло, несколько радуясь тому, что от Лоргара его отделяет барьер в виде стола, пусть и ненадежный. Бывший аколит вел себя как-то необычно.
— Ты многое повидал, — пришел к заключению жрец. — Тебе открылась тайная суть смертных и веры. Ты узрел иную Истину.
— Того, чему я стал свидетелем, я не пожелал бы ни одному человеку.
— Но иного выбора не было: где есть только Единый, нет места другим. На том зиждется твоя вера.
— Наша вера. И я не схожу с этой дороги.
— Лоргар, для такого красноречивого создания ты удивительно скверно лжешь. Если ты здесь, то уже сошел с пути.
— Я все так же верю в Единого. Мои видения даже ярче прежнего, и пришел я именно из-за них. Золотое существо и одноглазый маг… Возможно, это предупреждение? Гахеварла защищена таинственным техноколдовством. Что, если чародей, который является мне в грезах, — один из ее магистров? Тогда мне нужно не воевать с ними, а заключить союз?
— Они проявили готовность выслушать Слово?
— Сдирающая Буря свирепствует уже четверть года. Все это время никто не входил в Гахеварлу и не покидал ее. Думаю, магистры не желают переговоров.
— Само основание Гахеварлы, как и Святого Города, пропитано кровью, пролитой во имя Сил. Ты готов разделить власть с теми, кто по-прежнему вырывает сердца своим невольникам и приносит сожженные останки врагов
— Это противоречит Правде и Закону Единого.
— Вот и все, Лоргар. Ты зря потратил много дней, добираясь сюда: как и в любых вопросах веры, ответ был известен тебе заранее. Или ты хотел еще чем-то поделиться со мной?
3 4 2
Экклезиарх ответил не сразу. Поднявшись, он немного побродил по кабинету, едва не задевая головой массивные люстры, что свисали с купольного потолка. Носитель Слова явно думал о чем-то своем, но Кор Фаэрон сомневался, что великан прислушивается к вселенской музыке у себя в голове.
— Что ты пишешь? — вдруг поинтересовался Лоргар, словно пастырь ни о чем его не спрашивал.
— Переписываю, — поправил архидиакон. Он указал на клочки бумаги и всевозможные документы. — Твои слова, кстати говоря. Различные версии твоих речей со всей Колхиды, из каждого новообращенного города и племени, любого паломничества. Записи проповедей, расшифровки бесед с верующими и неприятелями. Твои мысли, судьба и вера, воплощенные в тексте.
— И как следует отредактированные? — предположил экклезиарх.
Услышав это беззлобное обвинение, Кор Фаэрон покраснел, но не смог ничего возразить.
— Только для ясности и краткости, а то ты часто повторяешься. И я никому нс покажу книгу без твоего одобрения.
Великан рассеянно кивнул, не вполне понимая важность литературных экзерсисов пастыря.
— Она заменит «Откровения Пророков», — добавил тот.
Осознав смысл этого категоричного заявления, Лоргар яростно сверкнул глазами:
— Когда-то ты опасался, что я окажусь пророком Пятой Силы, но я — нечто большее! Я — очищение Колхиды, телесное и духовное. Мы должны искоренить любые святотатства, чтобы удостоиться пришествия Единого!
Кор Фаэрон ничем не выказал своей тревоги, однако проворно сложил пальцы руки под столом в знак Четырех, кратко заверив Силы, что остается истинно верующим и однажды вернет им планету.
— Так что же, теперь ты знаешь, как победить магистров?
— Да. — Лоргар поднял уголки губ, но улыбка быстро сменилась гримасой усталости. Он взглянул через дверной проем на огромную кровать в примыкающей к кабинету спальне: — Можно воспользоваться твоим гостеприимством на эту дремочь? Мне нужно покинуть Варадеш с первыми лучами утреня, чтобы вернуться к воинству до следующего предсвета.
Архидиакон кивнул, удивляясь, что экклезиарх надеется столь быстро пересечь континент.
Пригнув голову, великан ушел в соседнюю комнату, и через пару минут оттуда донеслось его гулкое дыхание. Кор Фаэрон тут же направился в помещение связи и, миновав устройства, соединяющие кабинет с громкославителями во всех храмах города, распахнул двери на балкон. Там находился птичник с почтовыми воронами — не менее надежным средством коммуникации, чем капризный археотех, применявшийся стрелками-диаконами для общения на больших расстояниях.