Лоргар. Носитель Слова
Шрифт:
Пусть Лоргар несет Слово по планете — архидиакон останется в Варадеше, чтобы руководить делами Завета в отсутствие экклезиарха. Разве он сам не выступал против косных структур и доктрин старой Церкви, скованной отжившими свое обрядами и догмами? Теперь у него был вождь, готовый проповедовать свою веру с той же истовостью, которая вела Кора Фаэрона в его странствии; первосвященник, достойный этого чина.
— Как пожелаете, экклезиарх. — Поклонившись Лоргару, он указал на церемониальный скипетр в руках владыки Завета. Украшенный самоцветами золотой жезл напоминал по форме примитивную палицу, когда-то собранную великаном из
3 2 1
Подготовка к отбытию Верных из Варадеша шла полным ходом. После инаугурационной речи Лоргара минуло четыре дня, и все усилия горожан были направлены на то, чтобы воплотить в жизнь грандиозный план экклезиарха — распространить Закон и Знание Единого среди непросвещенных обитателей планеты.
В сборах великой экспедиции, чего-то среднего между караваном и армией, участвовал и Найро. Освобожденные рабы по своей воле делали ту же работу, которую раньше их заставляли выполнять под угрозой кнута. Служа Лоргару, они приближали явление Единого, чувствовали себя актерами в глобальной пьесе о спасении Колхиды.
Найро ощущал то же самое. Хотя в последнее время он нечасто виделся с экклезиархом, занятым своими обязанностями и научными трудами, бывшего учителя все так же переполняли надежды, пробудившиеся в тот день, когда в лагере Отвергнутых нашли необычного мальчика.
Избавление Колхиды началось, и ничто не помешает ему. Старику хотелось плакать от счастья при мысли, что он еще сможет увидеть мир без невольников; что мечты его молодости, в духе которых он наставлял учеников, станут явью по воле Лоргара. Но не все было идеально: архидиакон по-прежнему глубоко впивался ядовитыми когтями в душу экклезиарха.
В дремочь перед отправлением авангарда Верных бывший раб остался наедине с экклезиархом. Помогая великану — во многом похожему на ребенка, когда-то жившего с номадами, — переодеться для прощальной мессы, Найро рискнул высказать свое мнение.
— Кор Фаэрон забрал слишком много власти, о Носитель Слова, — осторожно начал он, оборачивая широкий кушак вокруг талии Лоргара. — Ты поручил ему управлять всем Варадешем в твое отсутствие.
— Он — мой архидиакон.
Экклезиарх поднял руки, чтобы не мешать старику.
— Он всегда служил себе в той же мере, что и тебе, — не отступал Найро.
— А ты — нет? — тихо спросил великан. — Ты следовал за верой в Единого или надеждой на освобождение от ярма? Я помню, что твои поучения были не менее лукавыми, чем проповеди Кора Фаэрона.
Закрепив пояс, старик начал прикалывать на грудь Лоргара золотые значки — символы его чина и божества.
— Если так, то мои интриги были праведными: избавив людей от кандалов, ты проложил дорогу к славному возвышению Единого. — Найро надел простые серебряные кольца на огромные пальцы святого владыки. — Да, Кор Фаэрон — архидиакон, но после твоего отбытия обретет полномочия экклезиарха. Что сдержит его честолюбие?
— Но чего он сможет достичь? — парировал гигант. — Если, как ты говоришь, архидиакон обладает громадной властью, то наверняка боится потерять
3 2 2
На это Найро возразить не смог и вернулся в свои покои, терзаемый неясными тревогами. Спал он беспокойно, мучаясь смутными видениями какой-то грядущей катастрофы, и проснулся разбитым. Последними приготовлениями старик занимался в полудреме; наконец его и остальных помощников собрали за стенами Варадеша.
Там выстроились тысячи солдат и всадников в сопровождении сотен машин и повозок всех видов, отыскавшихся в городе: фургонов и полугусеничного транспорта, бронированных грузовиков и солнечных яхт. Воинство прикрывали колоссальные навесы, перемещаемые группами крепкоспинов. Все ждали появления экклезиарха — священники и диаконы различных чинов, бесчисленные миссионеры и освобожденные невольники. За последние дни горожане запасли достаточно провизии; исполинские резервуары с водой и контейнеры с кормом для скота грузили команды из сотен рабочих. Недостатка в людях Завет не испытывал: безбрежные толпы варадешцев готовы были гнуть спину и натирать мозоли на службе Носителю Слова в обмен на его напутствие или саму возможность увидеть Золотого вблизи.
Как только в проеме врат появился Лоргар, радостные крики Верных сотрясли стены (недавно отремонтированные и укрепленные, так как паранойя подсказывала Кору Фаэрону, что впереди неприятности и вскоре Святой Город осадят враги). Хотя экспедиция была поистине огромной, еще десять тысяч вооруженных последователей Единого оставались охранять Варадеш. Существовал риск, что неприятели решат нанести удар в сердце Завета во время отсутствия его духовного вождя.
Архидиакона несли рядом с экклезиархом в закрытом портшезе. Лоргар шел пешком, не обращая внимания на первые, но уже безжалостно жаркие лучи предсветного солнца.
Стоявший неподалеку Найро услышал, как жрец, выйдя из паланкина, сказал ученику:
— Иди, с благословения Завета и его смертных слуг.
Носитель Слова, обхватив затылок пастыря, наклонил голову и соприкоснулся лбами с человеком, который вырастил его как аколита и родного сына.
— Будь сильным, отец, и жди моего призыва, — дрожащим голосом произнес великан.
— Варадеш подготовит для тебя все необходимое, — заверил его Кор Фаэрон.
— Я вернусь к этим вратам лишь после того, как спасу Колхиду, — пообещал Лоргар.
Выпрямившись, он кивнул, будто старался убедить в чем-то самого себя, и посмотрел на далекий горизонт. Повысив голос, экклезиарх обратился к бескрайнему морю людей, распростершемуся у Города Серых Цветов; его речь проникла в сердца и умы всех, кто находился внутри и снаружи стен:
— Начнем же! «Слово или Булава» станет нашим кредо. Мы будем милостивы, но непоколебимы; сострадательны, но непреклонны. Если мы не исполним долг перед Единым, то окажется, что мученики, павшие за наше дело, умерли напрасно. Знайте: каждой спасенной нами душе суждена жизнь вечная в Его эмпиреях. Мы можем потерпеть неудачу или погибнуть, но не можем проиграть, пока храним верность Истине. Вперед, дети Единого! Вперед, к славе и избавлению!