Лорна Дун
Шрифт:
Небо потемнело, и целое поле звезд, подобно цветам на майском лугу, разом высыпало на нем.
Выжав промокшие бриджи, я прополз до ниши в скале, на которую указала мне Лорна.
Я почувствовал, что нахожусь перед каким-то глубоким колодцем в кромешной тьме. Я шел, опасаясь любого звука, не зная, что ждет меня впереди и боясь при этом оглянуться. Потом неожиданно я очутился перед потоком черной воды. Продолжая двигаться вперед, переполняемый самыми разными мыслями и переживаниями, я вдруг отчетливо услышал пение малиновки позади себя. Мне даже почудилось, что это Энни зовет меня, потому что она умела подражать голосам птиц. Я собрался с духом, ощущая теперь полную уверенность в себе. Мелкие
Глава 9
Лучше дома места нет
Могу признаться, что я выбирался из этой ямы, как будто за мной гнался сам дьявол. Только теперь, вспоминая прошлое, я могу предположить, что именно мальчишеский задор мог заставить меня отправиться в эту долину. Я думал, что если мне удастся благополучно добраться до дома, я отдам все, лишь бы не очутиться там еще раз.
Когда я очутился в каменной нише, на которую указала мне Лорна, я поначалу подумал, что, возможно, она специально заманила меня сюда на погибель, поскольку я нарушил ее покой и пробрался на территорию ее семьи. Но мне стало стыдно за такие мысли. Я вспомнил, с какой нежностью она ухаживала за мной, пока я лежал на траве без сознания. И тогда я понял: Лорна не могла обмануть меня, значит, отсюда действительно должен быть выход.
Зубы мои стучали, я продрог до мозга костей, но не отчаивался найти спасительный путь наверх. Когда же взошла луна, я обнаружил в отвесной скале вырубленные ступеньки, узкие, крутые, напоминающие следы от зубов на горбушке хлеба.
Мне снова захотелось умереть, но я верил, что Господь бдит над нами, и если смерть не приходит, нечего ее торопить.
Итак, я поставил ногу на первую ступень, повис на скале, хватаясь пальцами за уступы, и начал постепенно продвигаться наверх. Надо заметить, что в те годы я был довольно неуклюжим, не то что мои сверстники. Перед последней ступенью я увидел привязанную толстую веревку и, ухватившись за нее, выбрался в Бэгвортский лес.
Как я нашел дорогу домой, вспоминается с трудом — видимо, из-за усталости. Представьте себе, сколько пришлось пережить мальчику за один короткий день. Сначала нелегкий подъем по водяной лестнице, встреча с прекрасной девочкой, страх быть убитым людьми Дунов, отчаяние выбраться живым из проклятой долины — все это вместе взятое сильно на меня подействовало.
Короче говоря, я вполне логично рассчитывал на хорошую порку. Но когда я добежал до дома, ужин стоял на столе, Энни и Лиззи сидели на своих местах, мама ждала меня у входа, а старая Бетти что-то стряпала в углу и, как всегда, ворчала. Я боязливо оглянулся на чернеющий вдали лес, но, глядя на мать, понял, что ничего страшного не произойдет. К тому же запах жареной колбасы придал мне храбрости, и я сразу же навалился на ужин.
Но я никому не сказал, где пропадал весь день, хотя каждый счел своим долгом попытаться вытряхнуть из меня правду, в особенности Бетти, которая вечно совала нос не в свое дело. Я не стал ничего сочинять, а просто набивал рот едой и отмалчивался, иногда загадочно улыбаясь.
После посещения долины Дунов я стал подолгу мечтать. Мне даже начали сниться интереснейшие сны, чего до сих пор не случалось. Я все чаще уходил в амбар, чтобы потренироваться в стрельбе. Не то чтобы я жаждал перестрелять всех Дунов, нет, я не был мстительным до такой степени, просто мне хотелось знать ружье, как свои пять пальцев и уметь обращаться с ним.
Я уже прекрасно попадал в амбарную дверь с приличного расстояния и из мушкета и из мушкетона Джона Фрэя, причем сам Джон Фрэй всегда находился поблизости. Мне очень нравилось, когда он хвалил меня за удачные выстрелы. Правда, здесь я совершал большую ошибку, хотя в то время и
Лучше я еще стаканчик опрокину,
Чем за деньги в поле буду гнуть я спину.
Могу вспомнить и еще одну неплохую пословицу:
С Божьей помощью пшеница зеленеет,
А крестьянин пьет, пока не захмелеет.
И ни один человек из Девоншира или Сомерсета (к коим отношусь и я сам) не станет трудиться больше, чем это действительно необходимо.
Но над умением стрелять я трудился в поте лица, втайне мечтая о более современном ружье, которое не грохотало бы так сильно и стреляло бы намного точнее. А потом пришла пора косить сено, а за ней и сбор урожая. Мы готовили сидр, запасались дровами, ставили сети на дичь. Кроме того, навалилась куча мелких дел — то подправить ограду, то бороться с кротами и многое другое.
Странно, как быстро бежит время, когда ты занят чем-то весь день напролет и некогда остановиться и подумать о своем. Я никогда не мог понять горожан, у которых нет ни овец, ни домашней птицы, они не растят зерно, не косят траву, ведь у них должна оставаться уйма свободного времени, и как они умудряются не помереть от скуки, просто ума не приложу.
Так незаметно пролетел год. Я постоянно был в полях, на ферме, или стрелял в лесу дичь, а иногда уходил далеко к морю и подолгу наблюдал за огромными волнами. Я мечтал стать моряком, потому что именно они в те времена представлялись мне по-настоящему мужественными людьми. Мне даже два раза удалось поплавать в лодке. Но во второй раз мать узнала про это и так горько плакала, что я поклялся больше не выходить в море, не предупредив ее.
Правда, Бетти Макуорти, отжимая мои гетры и вешая их на сушилку, рассуждала по-другому:
— Хочет стать моряком — пускай! Пусть нахлебается воды, раз ему так нравится. И мне работы будет меньше, чем здесь сушить ему бриджи. Узнает, каково приходится морякам во время шторма. Пускай идет, хозяйка! А там, глядишь, и сам на корм рыбам пойдет.
И такие речи Бетти подействовали на меня, пожалуй, даже больше, чем мольбы матери, и моряком мне стать уже больше не хотелось. Я терпеть не мог Бетти Макуорти из-за ее постоянной ворчливости. Но она кривила душой лишь в одном — когда ругала нас. На самом деле это была добрая женщина, и, если ее не сердить, она тут же все прощала, совсем как мыло, которое жжет глаза, но стоит его положить в воду, как оно начинает таять и совсем не щиплется.
Хотя в те годы я еще не сознавал этого, а понял гораздо позже, насколько трудно уяснить, чего хочет женщина. Но оставим это. Страх, которого я натерпелся в долине Дунов, кое-чему научил меня, и теперь я не отваживался путешествовать по лесам без сопровождения Джона Фрэя. Джон сначала удивлялся моей привязанности, но это даже льстило его самолюбию, и так как нам приходилось частенько оставаться вдвоем, мало-помалу я рассказал ему все, что приключилось со мной в тот день, за исключением, разумеется, встречи с Лорной. Эта тайна касалась только моего сердца. Кроме того, я немного стыдился говорить об этом с Джоном. Я думал о Лорне, но тогда я был всего-навсего мальчишкой, а в этом возрасте мальчики не дружат с девочками и считают их некими капризными созданиями, годными только для домашних дел. Во всяком случае, когда я разговаривал с приятелями о девчонках (если вообще мы опускались до этой темы), то все сводилось к одному — девчонка — существо низшее и место ей — нянчить младших братьев и сестер.