Лорс рисует афишу
Шрифт:
— Что же будем делать?
— Хто ж его знаеть… Зашпаклевать энти кресты надо легонько. Сровнять заподлицо с хфасадом. Опосля уж снова покрасить. Только это уже сверх договора пойдет. За особую плату, завклуб!
— Опять на козлы лезть?! — задергался Петя, раздвинул грудью начальников. — Дайте скажу. Прибьем новые панно, вон они в клубе лежат готовые, — и нет крестов!
Тлин топнул худой ногой, прервал Петю и процедил:
— Закрасить!
— Вадуд, Петя! Выкатывайте бочку с белилами, — со злостью приказал Лорс. — Ступки и пестики — на линию огня. Толките мел так, чтобы звон
Тлин сумел коснуться губами уха. «Улыбается, что ли?» — попробовал сообразить Лорс. Нет, на улыбку это сегодня не было похоже.
— Закончите с этим безобразием, — показал Тлин худой рукой на простенки, — придете доложить.
— Кто в клуб, а я — в Абзейторг! — сказал Евген и пошел пропустить кружечку пива в закусочную, где торговал Абзы.
Вдали на парковой тропинке показался дородный мужчина в толстовке. Поп Азарий Фомич своей персоной! Говорят, поп когда-то занимался спортом! Он мерно шагал по парку, то и дело останавливаясь потолковать с прохожими.
Азарий Фомич подошел к Лорсу, разводившему белила. В авоське у попа белели бутылки с кефиром и торчал пухлый номер «Литературки». Поздоровавшись и теребя модную, как у геологов, бородку, он сказал:
— Да вы преобразователь, юноша!
— А чего же вы не сказали: «Бог в помощь»? — вежливо, удивился Лорс.
— Хох-хо! Да вы шутник!
Поп оглядел клуб и похвалил:
— А здание радует око. Божий храм, право же, поблек перед вашим храмом. В данном тайме вы ведете один — ноль, юный директор! С вами интересно посоревноваться… Хотя мы с вами… простите суетную терминологию… мы пока еще в разных весовых категориях. — Азарий Фомич макнул палец в белила и растер. — Качество отменное. Говорят, вы обобрали все хозмаги в районе. Не уступите ли килограммчиков пять белил, аналой покрасить?
— Бог подаст, — выразил уверенность Лорс.
— Люди — братья. Скупитесь? Между прочим, кресты-то слегка видны, если вот отсюда смотреть… — лениво позлорадствовал поп, зевая.
— Божье чудо? Сенсация для прихожан?
— Для глупых старушек?! — обиделся Азарий Фомич. — В век космических чудес привораживать паству фокусами? Проникновенным словом проповедей воздействую на прихожан. Красотой песнопений и обрядов!
— Эх, вас бы к нам в клуб на укрепление художественного руководства! — оценивающе посмотрел Лорс на попа. — Проклятая проблема кадров…
Поп макнул палец в олифу, на которой Лорс как раз собрался замешивать мел, и сказал:
— Дрянь олифа. Хотите, чудо предскажу? Залицуете кресты этой шпаклевкой — опять выступят. Олифа-то у вас не льняная, а искусственная: аксоль! Будет желтить. Эх, юноша… Прежние-то избачи-атеисты хоть химию знали, попов пробирками разоблачали. И темперамент бойцовский у них был. Потягаться с такими было интересно. Ну, а вы?! Покрасили вы клуб хорошо. Ну, а что дальше? Дальше вы ничего не умеете!
— Ну-ну! — обидчиво ответил Лорс и добавил в шутку: — Отлучу от Дома культуры без права покаяния.
— Хох-хо! Задиристый вы отрок. Ну, физкультпривет!
И поп удалился, помахивая авоськой.
«Значит, кресты будут желтить? — угрюмо задумался
Лорс вздохнул, пошел под тенистое дерево и разлегся на скамейке. «Конечно же, я дилетант, — размышлял он, — маляр-энтузиаст. Месяц занимаюсь только прихорашиванием клуба, закрашиваю кресты. Это нужно. Но что же важнее: фасад клуба или сама клубная работа? Лимоны или ящики из-под лимонов? Азарий Фомич не ухмылялся бы так благодушно, если бы в клубе жизнь била ключом».
Надо работать. Организовывать, говоря языком Азария, проникновенные проповеди, именуемые лекциями. Песнопения, именуемые концертами. А он, Лорс, по существу повесил замок на Дом культуры. Этим малярно-антирелигиозным экспериментам с крестами конца не видать. Они будут продолжаться до тех пор, пока Евген не выкачает всю директорскую смету и не отрастит сверхшикарные усы.
К черту все это! Надо заняться наконец клубной работой. Аминь!
Лорс решительно вскочил.
Петя и Вадуд, стоя на коленях на гранитных плитах крыльца, со звоном толкли мел и с обидой поглядывали на бездельничающего начальника. Лорс пошел к ним. Он посмотрел на сито, в которое Петя и Вадуд перекладывали толченый мел, чтобы просеивать. До чего же оно медленно наполняется!
Хорошо прицелившись ногой, Лорс отработанным футбольным ударом двинул сито в упругий бок. Оно полетело с крыльца, кружась в белом облаке.
Петя посмотрел на Вадуда. Кивнув на начальника, повертел пальцем у виска. Вадуд печальным кивком подтвердил и сказал Пете:
— У меня — тоже…
Однако Лорс довольно-таки четко объяснил, что делать дальше:
— Вытаскивайте новые панно из кладовой и приколачивайте их намертво. Ну, вставайте, вставайте с колен, христиане и мусульмане! Лучше умереть стоя, чем жить на коленях. Прекращайте колокольный звон, невольники, прибивайте панно! А потом сразу берите топоры в руки и ломайте козлы. Ремонтная эпопея окончена. Из этих досок вон там будет сооружена первоклассная уборная, а бурьян мы скосим.
Потом Лорс пошел докладывать Тлину о том, что «с безобразием покончено». Заведующий читал газету, старательно подчеркивая некоторые места красным карандашом.
— Я видел в окно, вы разговаривали с каким-то бородачом-стилягой. Кто это? — полюбопытствовал Тлин. — Ваш кружковец?
— Поп.
— Поп, — растерянно повторил Тлин. — Как — поп?!
— Поп. У меня с ним была небольшая деловая дискуссия. Антирелигиозный диспут.
— Я видел только вашу взаимную дружелюбную жестикуляцию, — заметил Тлин и спросил: — Ну, все успели сделать?
— Кресты мы не стали закрашивать еще раз. Повесим панно.
— Я приказал закрасить!
Заведующий вскочил и заметался по кабинету. Полы длинного черного пиджака развевались при каждом повороте Тлина. Потом он остановился и зачастил:
— Ведете беседы с попом, вместо того чтобы выполнять приказания. Я вижу, вы недисциплинированный и незрелый работник, я обязан хотя бы вкратце объяснить вам основные направления антирелигиозной работы, потому что каждый клуб — это очаг атеизма. Я чувствую, что вы не очень подкованы…