Лось 3
Шрифт:
— О! У нас есть лидер! — насмешливо объявил семейству, — Мама Рита! Откройте миру, чем вам так мешала Варвара?!
— Тебе краткую версию или полную? — Маргарита Львовна на всю катушку выпустила свой женский шарм, усаживаясь в кресло. В воздействии ничего не было от обаяния Шелеховых, поэтому защититься мне было нечем — с одним уточнением: после всех красавиц, мелькнувших в моей жизни, блядовитая тетка сорока с лишним лет меня не привлекала от слова «совсем». Животный магнетизм… не могу отрицать, тело на нее отреагировало. Но я есть не только сумма клеток!
А вот батя «поплыл», раздражая своим
— Полную, пожалуйста! — развернул в ответ родовой дар на максимум.
— Полную?.. — подчеркнуто кокетливое движение обнажило плечо и ключицу из-под кружевного выреза, так контрастирующего с глухим воротом фланелевой ночнушки Янины Августовны. Впрочем, если бы меня начала соблазнять матрона за пятьдесят, то действие окончательно превратилось бы в фарс.
— Ты сбежал, и ей стало нечем себя занять…
Какой бы блядью ни была Маргарита, и как бы ни пытались помешать мне по разным причинам старшие Лосяцкие, не-иксам было нечего противопоставить отточенному наследству Шелеховых. Исповедь Маргариты лилась и лилась:
— Андрей… вот это мужчина!!! — выхватил из потока слов, — Нежный, внимательный! — на главу семьи, слушавшего откровения вместе со мной, было больно смотреть, — Никогда не думала, что повстречаю свою любовь так поздно!
Батя не выдержал и крепко врезал Марго, обрывая ее монолог. Пока он, сверкая волосатыми ляжками от задравшегося халата, месил самодовольное личико мамы Риты, а мама Яна отчаянно оттаскивала его от свернувшегося на ковре калачиком тела, анализировал рассказ и невольно вырывающиеся у действующих лиц реплики и проклятия на русском вперемешку с немецким.
Шелеховские разборки, на которые ссылалась адмирал Погибель, оказались не при делах — Варвара, после моего побега внезапно оставшаяся без цели в жизни, наконец-то обратила внимание на семью, где восемнадцать лет жила. И выяснила, что Марго закрутила роман с Андреем Валентиновичем. Справедливо или нет, но у «маман» были претензии к целителю — ведь именно после его обработки я удрал, поэтому в желании насолить та поделилась подозрениями с мамой Яной. Возможно не просто поделилась, а еще собственными способностями прошлась по обезумевшему от негодования мозгу — ведь той даже в голову не могло прийти, что ее обожаемому «Анатоль» можно изменить.
И мама Яна — красава! — решила уберечь от потрясений тонкую душевную организацию Анатолия Сергеевича, и — вот тут у меня пасует логика! — выследила любовников и хладнокровно перерезала Савинову горло. Орднунг! Пасущая их обеих «маман» зачем-то сняла с остывающего тела комм — возможно, как улику для шантажа старшей жены и сохранила в собственной шкатулке. Что меня убивает окончательно — мама Яна и мама Рита потом помирились! Это вне моего разумения!!! Но злобу на выдавшую левый роман Варвару затаили обе, и однажды мама Рита при полном одобрении старшей жены, выманила Масюнину мать из дома и хладнокровно переехала угнанным грузовиком.
Я ожидал всего!!!
Клановых интриг, всеобщего заговора, иностранной закулисы!
Но не того, что две тетки, прикрывая рога мужа, убьют третью.
Тем более, что рога образовались вовсе не от Варвары.
Беренгольц, разрыв историю почти тридцатилетней давности, выяснил, что Янина и Маргарита
Безобразная свара расставила все по местам. Две бабы под причитания третьего пассивного участника событий выясняли отношения, обвиняя друг друга во всех грехах. Они бы так и продолжили, но батя неожиданно вспомнил, что он мужчина, и рявкнул на обеих. После долгой и экспрессивной тирады на немецком (некоторые слова я даже не знал!) обе вымелись за дверь.
— Не трогай Марго и Яну! Я возьму всё на себя! — заявил он, едва захлопнулась дверь за двумя истерящими женщинами. Благородный порыв, если не учитывать, что посадить я его не мог, — не после того, как вырвался так высоко. И он это прекрасно знал.
— Валите. Просто валите нахер. И никогда больше не попадайтесь мне на пути.
Бобик, все еще не верящий своему счастью, то топтался у меня на коленях, то высовывал морду в окно, хлопая ушами под струями холодного встречного потока. Авдотья иногда с улыбкой косилась на нас в зеркало заднего вида. Их общий положительный фон отвлекал от собственных темных мыслей и не давал мне погрузиться в глубины самокопания: правильно ли я сделал? Может все-таки стоило их всех… того… помножить на ноль? После тысяч трупов на моей совести, что будут значить еще трое? Но потом новые волны обожания ославляли этот тугой ком: как бы я Вике потом в глаза смотрел?
«Не смог?»
«Не смог!» — признался на прямой вопрос подсознания.
«И забей!»
Осторожное внимание подчиненных теперь уже генерала(!) Красновой я ощутил на подходах к Москве. Всё же Дуня — лучшая! Вряд ли подобный трюк мне еще удастся в обозримом будущем, но я верю, что Авдотья что-нибудь придумает — уж слишком ей понравились эти «кошки-мышки», чтобы так просто от них отказаться. И тут даже не в премии дело, а в азарте. Посмотрим.
— Не гони, нас уже засекли.
— Хорошо, — устало отозвалась Дуня, сбавляя скорость — столь длительная дорога умотала даже ее неугомонную натуру.
Притащенные из поездки пятьдесят килограммов дружелюбия почему-то не привели Светика в восторг.
— А езжай-ка ты к Наташе! — выдворила она меня из своего дворца на день раньше оговоренного порядка. От жены к жене я переезжал впервые, но почему-то уже надоело.
«Надо будет завести собственный дом» — мелькнула мысль, тем более, что московская резиденция Мехтель стояла опечатанной. Скоблевский особнячок у меня уже отжала Натали, с нескрываемой радостью съехав от родителей.
Зато Натку барбос очаровал с первого взгляда и, закормленный вкусняшками с кухни, навсегда отдал той свое сердце.