Лось в облаке
Шрифт:
— Через пятнадцать минут будем, — ответил Игорь. — Застряли почти у самого дома, едем со скоростью десять километров в час. Вадим Петрович, — добавил он виноватым тоном, — надо бы врача. Понимаете, Антон перестарался. Он же, Никитин то есть, нам не давался, так Антон его по голове пистолетом хватил. Он сначала, вроде, в порядке был, а сейчас начал отключаться.
— Я тебя убью, — убежденно сказал Вадим, — и Антона убью. Вас обоих.
Путаясь в кнопках и цедя ругательства, он набрал номер своего домашнего врача. К счастью, тот оказался неподалеку
— Вадим Петрович, я только что приехал, — сказал врач, — дайте мне хотя бы полчаса. Вы ставите меня в неловкое положение.
— Хорошо, я сейчас сам за вами приеду и все улажу.
— Машину! — крикнул Вадим и ринулся в дом.
Он распорядился приготовить лучшую комнату для гостей и поехал за доктором.
Когда он вернулся, во дворе уже стоял черный джип Игоря, но в машине никого не было.
— Где он? — коротко спросил Вадим.
— Мы отнесли его наверх, в комнату. Он без сознания, — глядя в сторону, сообщил Игорь. — Вадим Петрович, вы уж не сердитесь, кто же знал?
— Я с вами потом поговорю, — бросил на ходу Вадим, свирепо зыркнув в сторону Антона.
Следом за ним семенил доктор.
— Здесь кто-нибудь хоть что-то понимает? — спросил Игорь.
Его удальцы в ответ дружно пожали плечами.
У входа в гостевую комнату Вадим остановился, посмотрел на врача поразившим того беспомощным взглядом и открыл дверь. Слыша биение собственного сердца, приблизился неустрашимый Шатун к лежащему на кровати человеку.
Вадим смотрел на него, теперь тридцатипятилетнего, и видел, что он почти не изменился, разве что стал мужественнее, раздался в плечах, да меж светлых бровей пролегли две суровые вертикальные морщинки.
Вадим взял его за руку и назвал по имени. Саня на миг открыл затуманенные глаза, но Вадима, кажется, не узнал, пробормотал что-то неразборчивое и снова погрузился в забытье.
— Вадим Петрович, — тихо сказал врач, — позвольте мне его осмотреть.
Вадим молча подчинился и стоял в стороне, пока врач осматривал Александра. Закончив осмотр, доктор деловито открыл чемоданчик, сделал больному несколько инъекций, приказал принести лед и авторитетно заявил:
— Ну что ж, сейчас я могу с уверенностью диагностировать сотрясение мозга средней степени тяжести. Думаю, серьезной опасности нет. Я сделал все необходимое, чтобы облегчить его состояние, но теперь нам придется перевезти его в клинику для более тщательного обследования.
— Обследуйте здесь, — сердито сказал Вадим, — я его никуда не отпущу.
— Боюсь, это невозможно, — как можно тверже сказал доктор.
Он был бы и рад не прекословить несговорчивому хозяину дома, семью которого пользовал много лет и прекрасно был осведомлен о взрывоопасной натуре Березина-сына, однако предпочел бы выдержать шквал ярости, нежели рисковать пациентом. Чем-то этот человек был дорог Березину. Лучше уж перестраховаться, чтобы не нарваться потом на, мягко говоря, неприятности.
— В клинике есть специальная
— Так привезите сюда вашу аппаратуру! — рявкнул Вадим, раздражаясь до крайности и закипая на глазах. — Нет ничего невозможного. Что вам для этого нужно? Люди, транспорт, деньги? Доставьте все необходимое, да прихватите еще врачей, медсестер. Я заплачу им втрое больше того, что они попросят.
— Кем вам приходится этот молодой человек? — не сдержал своего любопытства доктор.
— Он мне друг, брат — роднее не бывает! Что вам еще? Поторопитесь же, наконец!
— Что это ты здесь разорался? И так голова болит, — услышал он вдруг у себя за спиной знакомый голос, и все в нем разом вспыхнуло, загорелось. Он стремительно обернулся, встретил взгляд веселых синих глаз и, как когда-то, в далеком детстве, понял, что спасен. Мутный поток стылых, тусклых дней понесся вспять, вспенился, взыграл, завихрился и выплеснулся в сияющее русло величавой реки.
— Саня! — задохнулся Вадим и тут же бросился его удерживать, потому что больной вознамерился встать. — Тихо, тихо, лежи, не поднимайся. Сань, это, правда, ты? Брат! Живой ведь, живой!
— Дай хоть обнять тебя, громила. Заматерел же ты, экий волчище, увидел бы на улице — не узнал, — говорил Александр, обнимая Вадима и с одобрением его оглядывая.
— А я бы тебя всюду узнал, ты все такой же… светлый, — растроганно отвечал Вадим. — Поверить не могу! Я ведь считал тебя погибшим.
Да нет же. Вот он я.
Сань, ты погоди, ложись сейчас. Тебе вставать пока нельзя. Доктор не велит.
Вадим обернулся к стоявшему в растерянности доктору:
— Идите, Валентин Николаевич, сделайте, что я вас прошу. Игорь, — радостно распорядился он в трубку, — отвези доктора, куда он скажет, и выполняй все его приказания. Сделай такую милость, дружище.
— Все сделаю… Вадим Петрович, — запнувшись от удивления, отозвался Игорь.
Саня посмотрел по сторонам.
— Где это я? Твои, что ль, хоромы?
— Мои. Скажи лучше, как ты себя чувствуешь?
— Бывало и похуже. Так это твои ребята меня по темечку саданули? Герои, нечего сказать. Дай только встать, я им покажу, как ломать аппаратуру.
— Сань, да плюнь ты. Мы тебе новую купим, как только выздоровеешь. Поедем и выберем самую лучшую. А хочешь, я тебе студию звукозаписи куплю?
— Надо же! Ты что, Рокфеллером стал?
— А черт его знает, кем я стал. Только не тем, кем хотел. Живу так, по инерции, куда иду — не знаю… Не спрашивай…
Он все еще не мог поверить в то, что Саня сидит здесь, перед ним, в его доме, который сразу до неузнаваемости изменился, стал цветным, объемным, и сад за окном был другим, мягким и прозрачным, исполненным живительных соков и особого тайного смысла.
Александр, казалось, изучал его, пытливо вглядываясь ему в лицо.
— Где ж ты пропадал? Где ты живешь сейчас? — спрашивал Вадим.