Лощина
Шрифт:
И хотя Крейн не говорил скрывать это, боюсь, я должна быть осторожна.
— Он хочет научиться летать, — говорю я.
— Летать? — она заливается смехом. — Это божественная сила. Очевидно, у него неправильное представление о ведьмах.
— Он говорит, что я могущественна и могу помочь. А я думаю, он одинок, — добавляю я. Это не было ложью. Я правда чувствую одиночество в Крейне, чего он сам, возможно, не замечает. Он вряд ли признается в этом, но я тоже одинока. Я знакома с чувством, когда тебя бросают на произвол судьбы.
Она пронзает меня взглядом.
—
Я удивленно кашляю.
— С профессором? Нет!
— А ты хотела бы?
Мгновение я смотрю на нее. В последнее время мои щеки часто краснеют. Я отвожу взгляд на огонь.
— Мам…
— Нет, я серьезно. Будь Бром здесь, ты бы уже была замужем и родила ребенка, я уверена.
Его имя заставляет меня закрыть глаза. На этот раз я не хочу его слышать.
— Иметь влечение — это нормально, Катрина, — шепчет мама, наклоняясь ближе. — Для ведьмы тем более. Секс — это обмен силой. Энергией. Магией. Я хочу, чтобы ты исследовала все, что захочешь, и с кем захочешь. Ты достигла того возраста, мое дорогое дитя, для подобных вещей. Даже если это случится с твоим профессором.
Я открываю глаза и неловко ерзаю.
— Мы с профессором просто друзья.
— Но ты красивая, энергичная молодая ведьма, а он сильный, властный молодой мужчина.
— Откуда знаешь? — спрашиваю я, бросая на нее подозрительный взгляд. — Ты сказала, что никогда о нем не слышала.
— Будь иначе, ты бы хотела совершить с ним полуночный ритуал? — просто спрашивает она. — Я думаю, нет, — она на мгновение прикусывает губу в задумчивости. — Просто помни о чае.
Я хмурюсь.
— Чай?
— Чай, который я заставляла тебя пить в прошлом году. Когда ты занималась сексом с тем фермером. Джошуа Микс.
Я задыхаюсь, прижимая руку к груди, все мое тело вспыхивает.
— Ты знала об этом?
Она тихо смеется.
— Я не глупая, Катрина. Я знала. Знала. И была рада за тебя.
Святые небеса. Мне не нравится, к чему клонится этот разговор.
— Какой чай? — спрашиваю я, вспоминая, что она заваривала много чая в то время, но никогда не говорила, что в нем было.
— Просто попроси меня, и я сделаю. Не нужны нам случайные беременности.
Мое тело напрягается, как будто мне дали пощечину. Я не хотела беременеть. После ухода Брома я не думала о создании семьи. Но факт того, что она давала мне волшебный чай, чтобы я не забеременела, была…
— Это к лучшему, — говорит она решительным голосом. — Ты не согласна?
Она права. Она абсолютно права. Но я должна была сама сделать этот выбор.
— Итак, — продолжает она. — Будешь дальше злиться, или ты хотела попросить разрешения задержаться допоздна со своим профессором? Если второе, то ответ «да».
«А если первое?» — думаю я. И все же я удивлена, что она согласилась.
— А что насчет Матиаса? — спрашиваю я. — Он не может встречать меня так поздно. Хотя, не думаю, что ему нужно до сих пор сопровождать меня. И если ты так беспокоишься, профессор может
— Профессору не следует покидать территорию, — говорит мама. — Но ты права.
— Да? — удивленно смотрю на нее.
— Да, — она складывает руки на коленях, сжимая их так, словно хочет, чтобы они не дрожали. — Я освобожу Матиаса от обязанностей. Носи с собой фонарик, но думаю, теперь ты будешь в безопасности одна, — она опускает взгляд на свои руки. — Я больше не боюсь, что ты сбежишь.
Мгновение я смотрю на нее, не уверенная, что правильно расслышала.
— Ты думала, что я сбегу? Вот почему ты попросила Матиаса сопровождать меня?
Она избегает моего взгляда.
— Я слишком боялась потерять тебя, Катрина, и знаю, что ты не хотела ходить в школу. Я чувствовала, как твою душу тянет в другие места, чувствовала твои мечты. Ты хотела сбежать. Я не могла позволить этому случиться.
Я моргаю. Это слишком сложно осознать.
— Я могла бы сбежать в любое другое время. Единственное, что меня сдерживает, это ты, — тянусь и беру ее за руку. Она очень холодная, а кожа на ощупь как воск. — Я не хотела оставлять тебя, и не оставлю. И если хочешь, чтобы я перестала ходить в школу и осталась здесь с тобой, я согласна.
Но не хотела бы. Мысль о том, что я не буду посещать институт, что я больше не увижу Крейна или Пола, не буду бродить по территории и слушать, как студенты смеются и практикуются в магии, причиняет мне боль. Но я бы смирилась с этой болью, лишь бы маме стало лучше.
Я сглатываю комок в горле. На вкус это как чувство вины.
— Думаешь, поэтому тебе становится хуже? Потому что я ухожу?
Она качает головой.
— Нет. Не знаю, что со мной не так. Врач посоветовал избегать любых физических нагрузок. И побольше есть, но, конечно, у меня нет аппетита. Придется сберечь все свои силы, чтобы успеть в школу в полнолуние.
— Это через несколько дней. Я могу отвезти тебя.
— В этом нет необходимости, — говорит она. — Я могу ездить верхом. Честер знает дорогу. Я практически могу спать в седле, если захочу.
Сейчас твой шанс. Спроси ее. Спроси ее.
— Мам, — начинаю я осторожно, как будто приближаюсь к испуганной лошади. — Что ты делаешь в школе? В полнолуние?
Она перестает раскачиваться в кресле и непонимающе смотрит на меня.
— В смысле?
— Зачем ты туда ходишь? Для колдовства? Или ритуала?
Она мгновение смотрит на меня, и внезапно комната наполняется жужжанием, которое становится все громче и громче, как будто сотня цикад заперта здесь вместе с нами, хочу закрыть уши руками, и…
Все прекращается.
Мама улыбается мне.
— Мне нравится встречаться с твоими тетушками, а они не любят покидать кампус. Полнолуния — самый простой способ придерживаться расписания.
Сердце громко стучит, уши все еще привыкают к тишине. Холодный пот выступает на лбу.
— Ты выглядишь немного уставшей, дорогая. Приляг, — она указывает на диван. — Вздремни. Мы разбудим тебя как раз к ужину.