Лотерейный билет № 9672
Шрифт:
В течение двух дней в гостиницу не заглянул ни один турист. Таким образом, Жоэлю не пришлось отлучаться и он смог побыть с сестрой, которую очень боялся оставлять одну.
Фру Хансен была не в счет: ее все сильнее снедала какая-то тайная тревога и, казалось, вовсе не заботила печаль детей и даже гибель «Викена». Она чуждалась Жоэля и Гульды и постоянно сидела у себя в комнате, выходя оттуда лишь к столу. Но если она и обращалась к сыну или дочери, то лишь со скрытыми или прямыми упреками по поводу их твердого решения не расставаться с лотерейным билетом.
Ибо поток предложений
Но все было тщетно: девушка упорно отвергала все эти наивыгоднейшие предложения, тем самым навлекая на себя горькие попреки фру Хансен.
— А если я тебе прикажу продать этот билет? — спросила она однажды у дочери. — Да-да, прикажу!
— Матушка, у меня сердце разорвется от горя, но я все равно откажусь.
— Ну а если его придется продать?
— Что значит «придется»? — спросил сын.
Фру Хансен ничего не ответила на этот прямой вопрос, она смертельно побледнела и, пробормотав что-то неразборчивое, скрылась в своей комнате.
— Плохо дело. По-моему, это касается матушкиных счетов с Сандгоистом, — сказал Жоэль.
— Да, братец, и я так думаю. Кажется, нас ждут серьезные неприятности.
— Бедная моя Гульда, разве мало на нас свалилось за последние недели, какие же еще напасти могут угрожать нам?!
— Господи, хоть бы господин Сильвиус поскорее вернулся! — сказала девушка. — Когда он здесь, у меня не так тяжело на сердце…
— Но чем он сможет помочь? — уныло промолвил ее брат.
Какая же тайна крылась в прошлом фру Хансен и почему она не поделилась ею со своими детьми? Неужто самолюбие мешало ей объяснить причину своего беспокойства? Неужто она считала себя в чем-то виноватой перед ними? И, с другой стороны, отчего она так упорно пыталась принудить дочь продать билет Оле Кампа за ту высокую цену, которой он достиг? И откуда эта внезапная алчность к деньгам? Но вот настал день, когда Гульда и Жоэль узнали все.
Утром четвертого июля молодой человек проводил сестру к маленькой часовне, где она каждодневно молилась за погибшего жениха.
Как и обычно, он подождал ее у дверей, и теперь они возвращались домой.
Вдруг они увидели вдали, у опушки, фру Хансен, которая быстрым шагом направлялась к гостинице.
Она была не одна. Ее сопровождал человек, который повелительно жестикулировал и, судя по всему, говорил в полный голос.
Гульда и ее брат застыли на месте.
— Кто бы это мог быть? — спросил Жоэль.
Девушка прошла вперед и внимательно вгляделась.
— Я узнаю его, — сказала она.
— Ты его знаешь?
— Да.
— Сандгоист из Драммена? Тот самый, что приезжал в мое отсутствие?
— Да!
— И который вел себя как хозяин, словно у него есть все права… на матушку… а, быть может, и на нас?
— Он самый, братец, и, скорее всего, он приехал сегодня заявить о них…
— Да какие там еще права!.. Нет, уж нынче-то я узнаю, что он за птица!
И Жоэль, не без труда овладев собой, обогнал сестру и поспешил к гостинице.
Тем временем фру Хансен и Сандгоист уже подошли к дверям. Мужчина вошел, как ни странно, первым, за ним хозяйка, и двери за ними закрылись.
Жоэль и Гульда приблизились к дому, откуда доносился зычный голос визитера. Они остановились и вслушались. Потом умоляющим тоном заговорила фру Хансен.
— Войдем! — решительно сказал брат.
И оба они — одна со стесненным сердцем, другой, дрожащий от нетерпения и гнева — оказались в большом зале, отворив тщательно прикрытую дверь.
Сандгоист сидел в кресле и даже не потрудился встать при виде брата и сестры. Он только повернул голову и взглянул на них поверх очков.
— Ага, вот и прелестная Гульда, если не ошибаюсь! — провозгласил он тоном, который очень не понравился Жоэлю.
Фру Хансен стояла перед этим человеком в униженной позе просительницы. Но, увидев детей, она резко выпрямилась и, по-видимому, пришла в сильное замешательство.
— А это, вероятно, ее брат? — добавил мужчина.
— Да, ее брат! — ответил тот.
И, шагнув к креслу, в котором сидел гость, спросил:
— Чем могу служить?
Сандгоист бросил на него недобрый взгляд и, по-прежнему не вставая, заявил, грубо и бесцеремонно:
— Сейчас узнаете, юноша! По правде говоря, вы явились вовремя. Мне не терпелось увидеть вас, и, думаю, мы сговоримся, если только сестрица ваша не вздумает капризничать. А ну-ка, садитесь, и вы тоже, девушка!
Невежа приглашал их сесть, словно находился у себя в доме, и Жоэль вслух отметил это.
— Ах, ах, какие мы обидчивые! Черт подери, да этот парень на рожон лезет!
— Жоэль! — воскликнула фру Хансен.
— Братец… братец! — взмолилась и Гульда, взглядом упрашивая брата сдержаться.
Молодой человек величайшим усилием воли овладел собою и, подавив желание вышвырнуть грубияна за дверь, отошел в угол зала.
— Ну, могу я, наконец, говорить? — спросил Сандгоист.
В ответ последовал лишь кивок фру Хансен, но этого ему оказалось достаточно.
— Итак, я изложу дело и прошу всех вас слушать внимательно, я повторяться не люблю.
Судя по этим словам, он чувствовал себя полным хозяином положения.
— Из газет я узнал о происшествии с неким Оле Кампом, молодым моряком из Бергена, пославшим лотерейный билет своей невесте Гульде в тот момент, когда его судно «Викен» терпело крушение. Я узнал также, что большинство людей считает этот билет чуть ли не волшебным, в силу обстоятельств, при коих он был найден. Кроме того, я узнал, что все приписывают ему особые шансы на выигрыш в лотерее. И наконец, я узнал, что Гульде Хансен были сделаны предложения о продаже билета, и предложения наивыгоднейшие.