Лотофаги

Вейнбаум Стенли

Хэм мрачно смотрел на видимое в свете ракеты плоскогорье.

– Не нравится мне здесь, - буркнул он.
– Я никогда не любил этих гор, особенно с тех пор, как ты сваляла дурака, собираясь пересечь их в Стране Холода.

– Сваляла дурака?
– переспросила Пат.
– А кто дал название этим горам? Кто пересек, их? Кто их открыл? Мой отец, вот кто!

– И ты решила, что они принадлежат тебе, - парировал Хэм, - и нужно только свистнуть, чтобы они упали к твоим ногам и начали ластиться, а Перевал Безумца превратится в парковую аллею? В результате, если

бы я не оказался на месте и не вытащил тебя, ты была бы сейчас кучкой чисто обглоданных костей, лежащих в ущелье.

– Эх ты, пугливый янки!
– бросила она.
– Я иду наружу осмотреться.
– Натянув скафандр, Пат направилась к двери, но на пороге остановилась.
– А... может, ты тоже пойдешь?

Хэм усмехнулся.

– Разумеется! Я хотел только, чтобы ты это сказала.
– Он переоделся в полярный костюм и пошел следом за женой.

На сей раз снаружи было по-другому. На первый взгляд плоскогорье являло собой ту же мрачную дикость льда и камня, которую они встретили на расположенной внизу равнине. Здесь были выветренные скалы самых фантастических форм, а дикий пейзаж, поблескивающий в свете шлемных ламп, походил на тот, который они видели прежде.

Однако мороз был здесь не таким пронзительным; по мере подъема становилось теплее, а не холоднее, как на Земле, поскольку температура повышалась по мере приближения к зоне верховых ветров. Кроме того, здесь меньше докучал низовой ветер, разбитый могучими вершинами на слабые дуновения.

Растительность тоже стала богаче. Повсюду виднелись жилковатые и клубневидные массы, и Хэму пришлось ступать осторожно, чтобы не повторить неприятного опыта, когда он наступил на одно из них и услышал стон боли. Пат со своей стороны не испытывала никаких угрызений совести, уверяя, что это всего лишь тропизм, что образцы, которые она вырвала и препарировала, испытывали не больше боли, чем яблоко, когда его едят, и что в конце концов биолог должен быть биологом.

Где-то среди пиков раздался скрежещущий, язвительный смех трехглазых, и Хэму несколько раз казалось, что на границе досягаемости света шлемов он замечает фигуры этих демонов тьмы. Но даже если так оно и было, свет удерживал их на безопасном расстоянии и ни один камень не пролетел рядом с людьми.

И все же было довольно жутковато идти вперед посреди движущегося пятна света; все время казалось, что за пределами видимости таятся Бог знает какие странные и невероятные создания, хотя рассудок убеждал, что такие монстры не остались бы незамеченными.

Лучи прожекторов остановились на ледяном вале, насыпи или нависи, тянувшемся вправо и влево поперек их пути.

Пат вдруг указала в ту сторону.

– Смотри!
– воскликнула она, удерживая свет прожектора в одном месте.
– Пещеры во льду или, скорее, норы. Видишь?

Хэм заметил черные отверстия размером с клапан водосточной трубы, целый ряд которых находился у основания ледяного вала. Что-то темное со смехом промчалось вверх по скользкому склону и исчезло - трехглазый. Неужели это их жилища? Хэм пригляделся внимательнее.

– Там что-то есть!
– шепнул он

Пат.
– Смотри! Перед половиной отверстий что-то лежит - может, просто камни, блокирующие вход?

Они осторожно приблизились, держа в руках оружие. Ничто больше не шевелилось, но в усиливающемся свете эти предметы все меньше напоминали камни, и скоро стали видны жилки и мясистая клубневидность живых существ.

Впрочем, эти создания были каким-то новым видом. Хэм разглядел ряд похожих на глаза пятен, а под ними клубок ног. Существа походили на перевернутые корзины, примерно того же размера и формы, покрытые жилами, дряблые и без особых примет, если не считать глазных пятен. Теперь можно было даже заметить полупрозрачные веки, которые закрывались явно для того, чтобы защитить глаза от болезненного света.

Люди находились всего в двадцати футах от одного из существ. Поколебавшись, Пат двинулась прямо к неподвижной фигуре.

– Ого!
– сказала она.
– Это что-то новое, Хэм. Привет, старик!

В следующую секунду оба остановились как вкопанные, удивленные, совершенно ничего не понимающие. Высокий, клекочущий голос, идущий как будто от пленки, расположенной наверху создания, произнес:

– Привет, старик!

Воцарилась тревожная тишина. Хэм держал в руке свой пистолет, но даже если бы потребовалось им воспользоваться, не сумел бы ничего сделать, забыв об оружии. Вообще, его словно парализовало. Пат наконец заговорила.

– Это... это невозможно, - сказала она слабым голосом. Это тропизм. Эта создание просто отражает звуки, которые до него доходят. Разве не так, Хэм? Разве не так?

– Я... я... ну, разумеется!
– Он разглядывал глаза, закрытые веками.
– Так и должно быть. Слушай!
– Он наклонился вперед и крикнул "Привет!" прямо в сторону создания.
– Сейчас оно ответит.

И существо ответило.

– Это не тропизм, - заклекотало оно пискливым, но идеальным английским языком.

– Это не эхо!
– Пат говорила с трудом и пятилась все дальше.
– Я боюсь!
– пискнула она, таща Хэма за руку.
– Бежим, быстро!

Хэм задвинул ее за себя.

– Может, я и боязливый янки, - буркнул он, - но собираюсь допросить этот живой граммофон, чтобы узнать, что или кто приводит его в движение.

– Нет! Нет, Хэм! Я боюсь!

– Он не выглядит опасным, - заметил он.

– Опасности нет, - согласилось существо на льду.

Хэм сглотнул слюну, а Пат испуганно вскрикнула.

– Кто... кто ты?
– спросил Хэм дрожащим голосом.

Ответа не было. Глаза с веками неподвижно смотрели на него.

– Кто ты?
– попробовал он еще раз.

И снова нет ответа.

– Откуда ты знаешь английский?
– продолжал спрашивать Хэм.

– Не знаешь английский, - заклекотал голос.

– Тогда... гм... почему ты говоришь по-английски?

– Ты говоришь по-английски, - логично объяснило создание.

– Я спрашиваю не почему, а каким образом?

К этому времени Пат уже частично справилась со своим испугом, и ее мозг нашел решение.