Лотос, рожденный в грязи
Шрифт:
– Что-то так лень работать… – протянула Тина, придвигая к себе столик.
– Ну, мы не так завалены работой, если помнишь, а деньги сами по себе на счету не появляются.
– Я иногда думаю, что это даже хорошо, когда у нас нет работы, – отозвалась она, намазывая мягкую булочку паштетом. – Это ведь значит, что…
– Да ничего это не значит, – перебил муж, переворачиваясь на спину и глядя в потолок. – Секты были, есть и будут, люди туда попадали, попадают и, что самое отвратительное, будут попадать. А значит, дела у нас с тобой непременно будут тоже.
Работа в их частном детективном агентстве по розыску попавших в секты людей действительно почти всегда
Первое, что Тина увидела, впервые придя в сознание, было мамино лицо – постаревшее, с уставшими, словно провалившимися глазами.
«Я не переживу, если с тобой, как с отцом, что-то случится», – тут же всплыл в памяти разговор накануне последнего вступительного экзамена в Университет МВД. Отец погиб во время задержания опасного преступника, и Тина твердо решила идти по его стопам, служить в полиции.
Теперь же слова матери прозвучали в голове особенно страшно, как будто до Тины дошло, что мама останется совсем одна. Уходить с любимой работы было невыносимо, ничего другого она не умела и не хотела уметь, и вот тогда пришло решение получить лицензию частного детектива.
Самым первым делом стало как раз исчезновение молодой женщины, уехавшей куда-то в Сибирь и ставшей последовательницей учения одного из новоявленных религиозных гуру. Тина сумела отследить ее путь и проникнуть внутрь секты. Это потребовало много сил, больше даже моральных, чем физических, но Володиной удалось вывести девушку и передать координаты места, где базировались сектанты, сотрудникам правоохранительных органов.
И Тина вдруг поняла, что это как раз то, чем она хочет и может заниматься, – работа с жертвами культов. Поддержал ее в этом и оперативник Володя Кущин, Вовчик или Добрыня, как его звали друзья.
С этого все и началось…
Пророчества Добрыни сбылись через два с небольшим часа – именно столько времени понадобилось Тине, чтобы добраться до офиса, включить компьютер и сварить кофе.
Едва она устроилась с чашкой за столом, чтобы просмотреть почту, как в дверь постучали.
– Входите! – пригласила она, и на пороге появился невысокий худой мужчина с коротким седым ежиком волос и какими-то ввалившимися, словно от многодневного недосыпа, глазами.
Одет он был в потертую кожаную куртку, серый спортивный костюм и старенькие кроссовки, руки прятал в карманах растянутых брюк.
– Это вы Валентина Володина? – спросил он хрипловатым низким голосом.
– Да, это я. Проходите, пожалуйста, присаживайтесь. – Тина указала на стул, и мужчина, чуть помедлив, закрыл за собой дверь и направился к столу.
Усевшись, он сложил на столешнице руки, сжав их в замок, и Тина отметила, что фаланги указательного, среднего и большого пальцев на правой руке у мужчины желтые – так бывает у многолетних курильщиков, предпочитающих табак покрепче и папиросы, а не сигареты с фильтром.
– Вы же занимаетесь поиском людей? – уточнил посетитель, глядя не на Тину, а на свои руки.
– Да, занимаемся.
– А мужиков, простите, у вас в фирме нет, что ли?
– А вам принципиально, чтобы поиском занимался мужчина?
– Понимаете… – он чуть смешался. – Дело в том, что… как бы это…
– Давайте для начала просто познакомимся, – предложила Тина, которую, кстати, совершенно не задела такая попытка дискриминации. Она отлично знала, что не производит на клиентов-мужчин впечатления профессионального розыскника, да и вообще детектива. – Меня зовут,
– А я Сергей… Сергей Ифантьев.
– Очень приятно. Итак, Сергей, что вас все-таки привело в агентство?
– Понимаете… дочь у меня пропала.
– Давно?
– Давно, – вздохнул Ифантьев, по-прежнему глядя на свои руки. – Пять лет назад.
Тина не удивилась названному сроку – в ее практике бывали и не такие, но тут речь шла о ребенке, потому что Ифантьев был слишком молод для отца взрослой женщины, хотя и выглядел пожившим.
– И за такой срок ничего не было сделано? А полиция?
– Никто в полицию не обращался.
– То есть? Вы пять лет сидели и просто ждали?
– Я не ждал. Я действительно сидел, – произнес Ифантьев, искоса взглянув на Тину, словно ожидал реакции на свои слова.
– Понятно, – ничуть не удивившись, ответила она. – А жена как же?
– Да вот в том и дело – жена… Я вернулся три месяца назад, а Мироськи нет. Ну, в смысле – Мирославы, дочери моей. Жена на порог не пускает – мол, иди отсюда, тебя уже и из квартиры выписали, нет тут твоего ничего. Я говорю – с дочерью дай поговорить, а она – нет ее. Как, говорю, нет? А вот так. Не живет она тут больше. – Ифантьев перевел дыхание, и Тина, дотянувшись до стоявшей на тумбочке бутылки с минеральной водой, налила в стакан и протянула ему. – Спасибо, – залпом выпив воду, проговорил он и продолжил: – Ну, я по подругам Мироськиным пошел, потом в школу – а все в голос твердят, мол, пять лет Мирославу никто не видел, в школу эту она больше не ходила, а мать, мол, сказала, что в другой город ее отправила, к родственникам. Что за бред-то? Из Москвы – куда? Да и родственников у нас никаких в других городах нет, мать жены здесь живет, на соседней улице. Я тогда снова к жене – признавайся, говорю, куда дочь сплавила. Та в крик, полицию, говорит, вызову, на пятнадцать суток поедешь как миленький… Сперва вообще открывать не хотела, через дверь разговаривали, она все этой полицией грозилась, но потом, правда, впустила. Я в квартиру вошел и ахнул – там как Мамай прошел, пусто совсем, из мебели – кровать старая и какой-то шкаф, холодильник древний, телевизора нет, ничего вообще ни из техники, ни из старых каких-то запасов. Спрашиваю – тебя что, ограбили? Никто, говорит, меня не грабил. Сама я от мирского искушения избавилась, потому что в аскезе жить нужно, тогда душа в рай попадет. – Ифантьев вынул из кармана платок и вытер вспотевший лоб. – Вы понимаете, Валентина, жена моя никогда до этого дня не была не то что набожной – просто верующей. А тут… Как по голове ей кто дал… Нет, я согласен – у человека должен быть бог, но не до сумасшествия же…
Он снова умолк, глядя на пустой стакан, и Тина догадалась подлить туда воды.
– Спасибо. – Ифантьев сделал большой глоток. – Я не понимаю, что произошло, моя жена раньше была нормальная, вменяемая, мы с ней никогда не ссорились… В общем, выгнала она меня, даже переночевать не дала. Что делать? Решил к теще пойти, она меня хоть и недолюбливала, но особо мы с ней не враждовали, как, знаете, в анекдотах про тещу и зятя… Нет, у нас даже близко не было такого. Я, когда шел к ней, надеялся, что она мне расскажет, куда Лариска Мироську спровадила. А увидел, что разговора не получится. Ее как подменили тоже – одета бедно, квартира почти пустая, совсем как у Лариски моей, сама все про божественное предназначение бормотала, про то, что грешники будут в аду гореть, а спасение только в уходе от мира. Я напрямую тогда спросил – где моя дочь? А она на меня странно так посмотрела и говорит – а за твои грехи расплачивается.