Лотос
Шрифт:
Он просто сидит там, не двигаясь, уже три часа.
– Он мой друг. Кажется. И он потерпевший, – фыркаю я в ответ, вставая на носочки, чтобы дотянуться до туфли, которую, должно быть, спрятала Алексис. – Держи себя в штанах, Клем.
– Что ж, твой горячий пострадавший друг выглядит лучше, чем мой тренер, – говорит Клем, наконец отступая от окна и задергивая шторы. – Плен хорошо на нем сказался. После того как мой развод будет завершен, я, вероятно, буду бывать здесь гораздо чаще.
Я чувствую, как моя челюсть
– Не будь такой противной.
– Я не противная. Просто одинока и окончательно устала от вибратора. И, пожалуйста, ты можешь помочь мне заполучить какого-нибудь красавчика сегодня вечером? У меня давно не было секса.
Сегодня вечером я работаю в «Черном Ящике», модном баре и ночном клубе на другом конце города. Клементина идет со мной, потому что ей «нужно вернуться в строй» после долгого развода с Нейтом. Поппи, моя племянница, в эти выходные остается со своим отцом, так что все как в старые добрые времена – мы с Клем направляемся в бар в слишком тесной одежде, со слишком растрепанными волосами и слишком завышенными ожиданиями.
Только вот я буду делать шоты сегодня, а моя сестра будет блевать ими с восходом солнца.
Я поправляю очки, пока наношу немного блеска на свою коралловую помаду.
– Со мной сегодня вечером работает Брант. Вполне уверена, что он холост. – Я задумчиво хмурюсь и застегиваю сумочку. – А еще уверена, что он гей.
– А как насчет твоего менеджера, этого итальянского жеребца? Марко?
– Определенно гей.
Она стонет.
– Черт возьми. У тебя есть коллеги, которым понравилась бы тридцатилетняя мать-одиночка, у которой проблемы с доверием, есть слегка неприличная сумма долга по кредитке и любовь к лягушкам?
Я надеваю короткую кожаную куртку, сдувая прядь волос с лица. Ненавижу наряжаться. Мне по душе футболки и треники.
– Возможно, Ребекка.
Она прищуривается, глядя на меня. Затем пожимает плечами, перекидывая сумочку через плечо.
– Почему бы и нет. Готова?
Я сжимаю губы.
– Ага.
– Кстати, ты выглядишь очень сексуально. Я почти никогда не видела тебя такой, – добавляет Клем, направляясь к двери. – Ты выглядишь как порнозвезда.
– Вот спасибо. Я мечтала этого добиться с двенадцати лет, когда нашла папины журналы с обнаженкой в ящике с его трусами.
Мы вместе смеемся, выходя на крыльцо. У меня всегда было красивое тело – тонкая талия, подтянутые ноги и третий размер груди. Помнится даже, как однажды Лорна Гибсон в разговоре с горячим соседом Эваном, который пишет триллеры и живет через дом, назвала мое тело «созданным для греха».
Я была польщена. Правда.
За многие годы я привыкла к мужскому вниманию, хотя ни один мужчина не задерживался у меня надолго. Я прыгала от случайных отношений к безэмоциональным интрижкам, не ощущая той всепоглощающей искры, о которой пишут в книгах. Раньше я завидовала Клементине и ее прекрасной жизни с успешным мужем и
Светлые волосы Клем с ярко-синими полосками, подстриженные под боб, подпрыгивают вверх-вниз, пока ее каблуки стучат по дорожке перед моим домом. После того как я поворачиваюсь, чтобы закрыть и запереть за собой дверь, мы обе замедляем шаг, поворачивая головы налево, чтобы взглянуть на Оливера, одиноко сидящего на крыльце.
– Может, пригласить его с нами? Что, если парню просто нужно потрахаться? – пожимает плечами Клем, стараясь говорить тише.
Оливер смотрит на нас, когда я тыкаю локтем сестру в ребра, проглатывая свое смущение.
– Подожди здесь. Я быстро поздороваюсь с ним.
Я бреду по лужайке, мои каблуки утопают в рыхлой земле. Сейчас конец марта, и теплая погода пробивается сквозь коварную зиму, поливая нас ливнями, намекающими на весну. Оливер напрягается, когда я подхожу, его руки сжимают ткань брюк. Его глаза следят за мной, но не тем непристойным взглядом, который я привыкла получать от мужчин.
– Привет, Оливер. – Я обнимаю себя руками, бросая взгляд на пустую кормушку для птиц. – Тебе нравится наблюдать за птицами?
Прошло две недели с момента нашей эмоциональной встречи в его спальне. Я заходила в гости несколько раз, но Оливер был тихим и замкнутым. Я надеюсь, что наше дальнейшее общение поможет ему пробить свою скорлупу. Я хочу знать остальную часть его истории.
Мы пока что знаем только то, что он рассказал полиции: Оливера держали в плену в подвале дома какого-то психа, пичкали ложью и промывали мозги, заставляя поверить, что он был одним из немногих выживших после того, как атомная бомба отравила наш воздух.
Звучит как бред сумасшедшего.
Взгляд Оливера опускается к моему декольте, но он быстро отводит глаза.
– Мне нравится дикая природа, – отвечает он.
Я широко улыбаюсь. Это счастливая, искренняя улыбка, потому что Оливер говорит со мной. Он поддерживает разговор. Он раскрывается. Звук его голоса низкий и хрипловатый, насыщенный и красивый, как моя любимая песня. И сильнее всего на свете я хочу проигрывать этот голос снова и снова.
Часть меня хотела бы отказаться от работы и полить это маленькое семечко, которое он посадил, но мне действительно нужны деньги. И моей сестре нужна эта ночь. Я подхожу ближе, кивая.
– Мне тоже. Иногда бeлки забираются на кормушку и крадут корм у птиц.
Он оглядывается на меня, его взгляд снова опускается ниже, затем поднимается, чтобы встретиться с моим. Тогда я понимаю, что он, вероятно, никогда раньше не видел женское тело.
Скорее всего, он все еще девственник.
Черт. Я даже не знаю, как справиться с этим внезапным открытием. И я, конечно, не знаю, почему меня это волнует.
Я откашливаюсь, показывая большим пальцем через плечо.
– Это моя сестра, Клементина. Я зову ее Клем. Мы играли все вместе, когда были детьми.