Ловчий
Шрифт:
— Понимаю… — Он встряхнулся, выходя из легкого транса. — Прошу прощения, Дмитрий Сергеевич, я вас перебил. Вы, кажется, хотели рассказать, что заставило вас, удачливого предпринимателя, читать нашу питерскую писанину, вместо того чтобы знакомиться с городом и завязывать деловые контакты.
— В том-то и штука! — горячо воскликнул я. — Наша продукция хорошо идет в Сибири, мы вышли на Среднюю Азию и даже на Китай. Но нужны новые рынки сбыта. Основная перспектива — Восточная Европа. Покупатели будут, ведь наши аппараты не уступают по качеству западным
— Боюсь, это не так просто. — Касаев в сомнении покачал головой.
— Мы понимаем. И действуем не наобум. Есть четкая программа. Пункт первый: широкая рекламная кампания нашей продукции в ведущих газетах региона. Я и приехал для ее организации. То есть под ведущими газетами я имею в виду те, которые читают бизнесмены. Скажу по секрету, на эти цели фирма готова отстегнуть сто лимонов.
— Сто миллионов? — изумился он.
— Ну да, — простодушно ответил я, словно речь шла о мелочишке на карманные расходы.
— На рекламу? — еще раз уточнил он.
— Притом оперативную.
По тому, как дернулось его правое веко, я понял, что не промахнулся.
«Стреляй снова и снова, и ты попадешь в цель!»
Не составляло труда угадать ход его мыслей.
Сто лимонов. В любой газете рекламному агенту либо посреднику, обеспечившему поступление рекламы, полагается от десяти до двадцати пяти процентов внесенной суммы. Минус налоги. Получается самое малое — десять лимонов чистого гонорара. За несколько дней и без всяких хлопот. Неплохой заработок? Неподотчетный жене. Незапланированный. Случайный. Как крупный выигрыш в уличной лотерее. Тем более приятный, что его не ожидаешь.
Это тебе не сто пятьдесят тысяч «с радио». Это денежная лавина, это исполнение желаний, это большая передышка.
Журналистские доходы не баснословны, и многие репортеры попутно «сшибают» рекламу.
Из справки следовало, что иногда — раз в три месяца — и Касаев приносил в клюве в родную редакцию триста-четыреста тысяч, из которых после вычета налогов получал свои законные десять процентов. Один раз ему повезло, и он сорвал с какого-то рекламодателя целый миллион, поимев на этом после всех перерасчетов семьдесят тысяч. Которые, скорее всего, перекочевали в несколько приемов в кассу кафе.
Более грандиозных успехов на рекламном попроще Касаев не добивался.
И вот случайная встреча за столиком кафе сулит невероятный шанс.
Такая удача выпадает, может быть, раз в жизни.
Что-то булькнуло у него в горле, он порозовел, как девица, которой делают нескромное, но соблазнительное предложение.
Поклевка была крупной, но я понимал, что в силу своей натуры он, конечно же, не станет извиваться передо мной мелким бесом. Его надобно обхаживать.
— Вы просите совет? — ответил он, демонстрируя завидное самообладание. — Пожалуйста! Обратитесь в какое-нибудь
— Э, нет! — Я энергично взмахнул рукой. — Мы, сибиряки, привыкли действовать напрямую. Без лишних шестеренок.
— Чего же вы хотите? — Его глаза превратились в щелочки.
Я набрал побольше воздуха и решительно выдохнул:
— Игорь Анатольевич! Можно говорить с вами откровенно, по-мужски?
— По-мужски? — переспросил он, изламывая брови. — Разве я похож на дамочку?
— Хорошо! Так вот: мужской разговор. Игорь Анатольевич! Будьте посредником между питерской прессой и «Ингодой». Помогите раскидать эти сто миллионов между действительно популярными изданиями. И посодействуйте их оперативной публикации. На любых приемлемых для вас условиях.
Он нервно закурил и надолго задумался. Наконец крякнул:
— Хм! Предложение, что и говорить, интересное. Разумеется, у меня есть связи… Но хотелось бы быть уверенным, что ваша фирма, простите, не мыльный пузырь…
— Какой пузырь, если мы готовы заплатить наличными! Частично. Впрочем… — Я открыл свой «дипломат» и, пошуршав бумагами, протянул ему кипу документов. — Недавно у нас была аудиторская проверка. Здесь все данные: оборот, прибыль, поставки, штат… И расходы на рекламу тоже. Сто миллионов для нас — капля в море.
Справки были сработаны на совесть. И исполнены умело. Особенно впечатлял красочный логотип фирмы и множество печатей. Неужели Касаев не слышал, что при современной множительной технике нетрудно изготовить даже доллар, совсем как настоящий?
Он принялся перелистывать нашу «липу».
— Можете взять с собой на день-два, — предложил я.
— Идет! — Он сгреб справки в свой «дипломат», затем решительно поднялся: — Я сейчас…
Отошел он не далее стойки и вскоре вернулся, держа в каждой руке полусогнутыми пальцами по рюмке, а ладонями сжимая блюдце с двумя бутербродами.
— От нашего стола — вашему столу…
— Мне много, — вяло запротестовал я.
— Это же бренди, безвредный напиток. — Он расположился в своем кресле и со значением произнес: — По поводу вашего предложения, Дмитрий Сергеевич… Пока я вам ничего не отвечу. Должен подумать. Утро вечера мудренее, а я, видите ли, «жаворонок»… Но я хочу сказать о другом. — Он посмотрел мне прямо в глаза. — Мне почему-то кажется, что мы с вами подружимся. Независимо от того, приму я ваше предложение или нет. В чисто человеческом плане.
— Был бы счастлив иметь другом такого человека, как вы.
— Есть встречное предложение! — весело вскинулся он, протягивая свой бокал. — Почему бы нам не перейти на «ты»?
— Согласен.
— Мои друзья и коллеги называют меня Гариком. И мне это нравится. Я чувствую себя моложе.
— А я просто Дима.
— Ну что же, Дима, прозит!
— Чин-чин! — в тон ответил я, и мы чокнулись.
— Удивительный сегодня день! — Касаев отставил бокал. — Столько событий… Не-ве-роят-ных!