Ловцы душ
Шрифт:
– С ума сойти, - простонала я.
– Что меня заставят сделать завтра? Кто решил, с кем мне нужно сталкиваться, кого любить и с кем враждовать? Ты? А не думает ли ваше серо-кардинальское величество, что я могу взять и отказаться от навязанного вами будущего? И от Сережи, и от способностей этих!
– И сможешь?
– сердито блестя глазами, прорычала Татьяна.
– Смогу! Сделаю над собой усилие и забуду и его, и Стаса, и аварию эту! Не было ничего, слышишь? Играй сама в свои игры, гуляй с ним, влюбляйся, общайся, - но без меня, окей?
Она повернулась, взяла сумку, направилась к двери, я ее окликнула:
– А какие способности
Подруга остановилась, замерла, не оборачиваясь. Я поняла, что она на грани срыва, едва сдерживается, чтоб не высказать что-то. Она несколько раз глубоко вздохнула, помотала головой, восстанавливаясь, и... Меня снова накрыло - ладони вмиг стали горячими, их будто обдувал теплый ветер, я пропускала сквозь пальцы щекотливые ручейки чего-то невидимого, окутавшего меня, заключившего в кокон. И снова возникло дикое желание провести руками... Вот так, плавно...
Закрыть глаза. Понять, что все вижу, насквозь: предметы, стены стали прозрачными, за ними - люди, много людей, в моем доме, соседнем, и дальше. Я задохнулась от мельтешения лиц - улыбающихся и грустных, плачущих, счастливых. Кажется, я знаю о них все. Но больше всего меня интересует та, что стоит рядом, в двух шагах. Таня тоже будто в коконе... Но этот кокон - защитный. Она не пускает меня внутрь. На мгновения я вижу ее настоящую, но что-то ослепляет, отбрасывает. Упругие потоки заботливо держат меня, не дают упасть, бережно опускают на диван. И затем стекает, как шелк, с моего тела волна тепла; я, хоть и одетая, чувствую себя голой, мерзну и дрожу.
– Ч-что эт-то т-такое?..
– выдавила, стуча зубами.
– А это мои способности, - Таня усмехнулась, подошла, присела рядом.
– Я могу дать тебе силу. Научись работать с ней.
Она развернулась, ушла, а я осталась на кухне. Нужно было прийти в себя и о многом подумать. Руки тряслись, я выбила сигарету из лежащей на столе пачки, подержала, затем смяла и бросила. Заплакала, закрыв лицо руками - будто кто-то мог меня увидеть. Мне было жалко себя - так бывает у маленьких, когда просто хочется поплакать, и для этого вспоминаются все обидные случаи - и даже самые незначительные. Но у меня хватало причин для срыва - все произошедшее сегодня не вписывалось в рамки обычной, привычной жизни. И, если раньше я надеялась, что все мои странности пройдут, то, после того, что узнала о Татьяне, и вовсе почувствовала себя Алисой в Зазеркалье. Я вдохновенно рыдала, в какой-то момент стал мешать свет, раздраженно щелкнула пальцами в сторону абажура и лампочка, скорбно тренькнув, погасла. Я разревелась еще сильнее, и только когда основательно устала от слез, поняла, что плакала в большей мере от того, что впервые поссорилась с Таней. Ко всем остальным странностям у меня уже, наверное, выработался иммунитет.
Мы стояли у окон в соседних комнатах, она - в зале, я - на кухне. На душе было тоскливо, я словно обнаружила подарок под елкой задолго до прихода деда Мороза. Сквозь разделяющую нас стену чувствовалось, что она растеряна и не знает, что делать дальше. В голове звучали обрывки фраз, наших разговоров, я собирала их воедино, пытаясь понять, где была я, а где - чье-то незримое руководство.
Но есть и еще кое-что, в чем я должна себе признаться. С тех пор, как я стала другой, появилось и нарастало ощущение тревожности, предчувствия. Вот и сейчас, глядя в окно на пустынный двор, освещенный тусклыми фонарями, я ощущала, как по темным углам шастают тени, и они ищут меня. Зачем-то я нужна им.
Вот и штормит меня, кидает из стороны в сторону. Ищу причину своего раздражения - а ее нет. Я просто не умею работать со своими ощущениями, и часто принимаю страх за злость, а ревность за обиду. Таня права, она - не враг мне. Что-то подсказывает, что враги есть, но пока еще далеко. Есть и друзья. И они тоже меня ищут. Все так сложно закручивается... Где-то уже зреет туча, что дождем прольется на мою голову. Но пока рядом верная подруга, Сережа, Стас... Есть время понять и вспомнить все...
– Иди сюда!
– мысленно позвала я Таню, и совсем не удивилась, когда она подошла, встала рядом, молча обняла, оперлась подбородком на мое плечо. И все ушло - обиды, огорчения; в душу вернулось спокойствие и радость от того, что я не одна.
– Что ждет нас?
– негромко спросила она.
– Что-то новое, - улыбаясь, ответила я.
– Позвонишь?
– Сереже? Конечно.
Мы, не сговариваясь, рассмеялись.
23
Первый снег. Я вышла из подъезда, постояла, привыкая к рассеянному свету, легкому морозцу, чистоте и красоте двора, спрятавшего под белым покрывалом неряшливые напоминания об осени. Сначала не поняла, что меня беспокоит. Затем догадалась: тишина. Странное безмолвие, будто весь мир уснул. Ладно двор, но и с улицы не доносилось ни звука, не шумели машины, сирены, не галдели дети, спешащие в школу. Я огляделась, ища хоть какие-то признаки жизни. Никого. Спустилась по ступенькам, пошла по мягкому снежному ковру, нарушив его идеальный порядок. Миновала арку, очутилась на улице и остолбенела: город в пределах видимости был пуст. Ни одного автомобиля, ни одного человека. Серые дома, как памятники, деревья с серебряными от инея ветвями - все походило на театральные декорации. На шоссе - нетронутый снег, тротуары белым-белы, без единого следа. Я пошла к мигающему в конце квартала светофору, и поскрипывание снежинок под сапогами было единственным звуком в звенящей тишине.
Меня гнал вперед страх перед заполнившим мир одиночеством. Отчаянно захотелось найти хоть кого-то, убедиться, что все по-прежнему, ничего не случилось. Сердце билось, как пойманная в силки птица, дыхания не хватало, а ноги мерзли и отзывались болью на каждый шаг. Я не выдержала этой томящей неизвестности, побежала, по пути заглядывая в витрины магазинов. Нигде ни души.
Вдалеке показался человек. Я обрадовалась и рванула к нему. Пошел снег, нет, скорее упал стеной, отгораживая от меня незнакомца. Я закричала, чтобы привлечь внимание. Он остановился. Обернулся. Я узнала его.
– Сережка!
Медленно, неуверенно он двинулся мне навстречу. Снег стал еще гуще, вдобавок поднялся ветер, бил в грудь, бросал в лицо колкие снежинки, но я знала: мы уже близко, вот-вот встретимся. Уже видно его глаза, улыбку, он машет мне, мол, вижу, жду. Мы по разные стороны дороги, осталось лишь перейти, чтобы оказаться вместе. И уже плевать на вьюгу, остервенело треплющую мое пальто, кусающую открытую шею и руки без перчаток. Мы шагнули на шоссе одновременно, оставалось несколько метров перехода, и вдруг прямо перед Сережей вылетела невесть откуда взявшаяся машина. Я успела подумать, что сейчас его собьет, и, возможно, насмерть, это мгновение - последнее...