Ловцы фортуны
Шрифт:
Она поднялась и стала переходить из комнаты в комнату, ища вдохновения и поддержки, словно какие-то флюиды делового чутья ее отца, которое никогда не подводило его, могли остаться в атмосфере этого дома.
У Тиффани есть Рэндольф, и он, кажется, вполне способен оказать ей существенную поддержку. По правде говоря, он показался ей человеком, способным на все. А у нее совсем никого нет. Бродя по пустому дому, Миранда чувствовала себя одинокой, совершенно одинокой.
Под предлогом посещения ванной Тиффани расположилась в прихожей, между холлом и гостиной, откуда надеялась подглядеть за Антоном и Мирандой. Она
— Можно восхититься, как Миранда Брайт владеет своей речью, — заметил Рэндольф, когда она вернулась к нему, — а также ее несомненным очарованием.
— О, я не сомневаюсь, что ее очарование должно прийтись тебе по вкусу, Рэндольф, — промурлыкала Тиффани. Она вдруг представила себе Миранду, подвергающуюся побоям Рэндольфа, и эта мысль доставила ей удовольствие. Тиффани не забыла пагубной склонности Миранды к чтению чужих писем. — Однако она может оказаться слишком слаба для некоторых твоих привычек. С другой стороны, ее невинный вид не должен вводить в заблуждение. Когда-то я говорила, что она не выглядит способной противостоять мне, но теперь я в этом не уверена.
— Ты действительно это говорила? Кому и при каких обстоятельствах?
— Это неважно, — отрезала Тиффани, проклиная себя за необдуманные слова. — Важен лишь безусловный факт: Антон отдает предпочтение ей.
— Нет. Он настраивает одну партию против другой, точно так, как поступил бы я на его месте. Имей терпение, дорогая. Близится наш черед.
И верно, когда другие гости устремились к выходу, Антон дал знак Рэндольфу, что им следует задержаться.
— Вы изучили содержание моего последнего меморандума?
— Во всех подробностях. Потенциал юго-западных россыпей выглядят впечатляюще. — Рэндольф осторожно подбирал слова и, как всегда, не переходил грани благоразумия. — Мы можем полагаться на представленные вами данные?
— Я вынес их из личных впечатлений, полученных во время предыдущего визита в закрытую зону, и обсуждая каждый аспект с моими консультантами по геологии и инженерным работам. Нет сомнений, что алмазные россыпи Юго-Западной Африки… — Антон сделал паузу, затем пожал плечами и тряхнул головой. — Я собирался сказать, что они неистощимы, но это, конечно, не совсем соответствует истине. Но их хватит на нашу жизнь и еще внукам останется. Алмазы могут оказаться и в море, вдоль побережья, — продолжал он, — и когда-нибудь мы будем обладать техникой, способной поставить преграду волнам, и станем собирать алмазы прямо со дна океана.
— Но качество камней не изменится?
— Несомненно. Как вы видели из образцов, представленных мною в Нью-Йорке, качество превосходное и добыча содержит исключительно большой процент камней высокой ценности.
— Хм… — Рэндольф откинулся в кресле с прямой спинкой: локти на высоких деревянных подлокотниках, пальцы сжаты. — Существует еще и политический аспект. Мы уже обсуждали его, когда вы были в Нью-Йорке, но вы по-прежнему утверждаете, что, если англичане получат контроль над территорией после войны с Германией, производителей не будут принуждать к торговле по определенным властью квотам?
Антон помедлил. Он не хотел открывать все карты, сообщая Рэндольфу, что южно-африканские власти против абсолютной британской монополии в алмазной индустрии. Рэндольф должен верить, что сделка с Мэтью Брайтом
— Я уверяю вас, что если немцев вытеснят с Юго-Запада, территория будет управляться из Претории, а не из Лондона. Так случилось, что южно-африканский министр добывающей промышленности — мой ближайший друг, — добавил он.
Во взгляде Рэндольфа мелькнуло понимание.
— Я так и думал.
Рэндольф обдумал и просчитал сделку еще до отъезда из Нью-Йорка, и даже неожиданное присутствие Миранды Брайт не могло помешать ему добиться самых выгодных условий. Конкуренция означала, что Рэндольфу придется больше предложить, но вовсе не значила, что он должен получить меньше.
— Сами по себе алмазы могут быть слишком рискованной игрой, — произнес он самым менторским тоном. Он глянул на Тиффани, ожидая протеста с ее стороны, но та с отсутствующим видом смотрела в пространство. — Сделка должна быть связана с другими вашими проектами — золотыми копями в Ист-Рэнде. Если торговля алмазами чрезвычайно чувствительна к колебаниям мировой экономики, то есть еще неограниченный и достаточно стабильный рынок золота.
— Я намереваюсь создать холдинговую компанию для поддержки моих интересов в добыче золота и алмазов. Будет выпущен миллион акций, из которым я и мои южно-африканские партнеры сохраним за собой пятьдесят один процент, а остальные будут предложены инвесторам, таким, как вы, по цене семь фунтов стерлингов. Это принесет приблизительно три с половиной миллиона фунтов. Вдобавок нам потребуется дополнительный капитал в виде займа, и мы будем искать его в Америке.
— Удивительно, как мало американских инвестиций вложено в Южную Африку, — заметил Рэндольф, — в сравнении со вкладами, сделанными нашими инженерами. Были личные инвестиции, но очень незначительные, со стороны таких людей, как например Джон Корт, однако ничего ценного.
— Удивительно, — согласился Антон, — но так уж случилось. Это оставляет широкое поле деятельности, открытое для вас, Рэндольф.
Губы Рэндольфа скривились. Он обнаружил то, что Миранда поняла час тому назад: Антон Элленбергер избрал такую манеру делать предложение, что оно выглядело скорее выгодным интересам партнера, чем его собственным.
— Итак, вы используете свою холдинговую компанию как трамплин для авантюры с алмазами, — заключил он. — После получения прибыли от инвестиций в юго-западные россыпи, вы на этой базе создадите целую сеть компаний — афро-американское партнерство станет новой и могущественной силой в мире добывающей промышленности и покончит с британским превосходством. — Рэндольф кивнул, испытывая дрожь возбужденна от подобной перспективы. — Я думаю, что не солгу, если скажу, что с финансовой стороны это возможно, — тихо добавил он.
Они с Антоном обменялись улыбками. Каждый превосходно понимал позицию другого. Как Миранда, Рэндольф сделал открытое предложение. Теперь Антон будет ждать, пока обе стороны изучат возможности свои и противника, и примет ту цену, которая окажется выше.
Тиффани сидела очень тихо — опасно тихо. Она полностью игнорировала беседу. Пусть себе занимаются фехтованием, думала она, точнее, это больше смахивает на глупые ритуальные танцы самцов. Исход беседы сомнений не вызывал, поскольку база под него была подведена еще в Нью-Йорке. Нет, все дело в том, каким будет следящий ход. Она не могла стереть из памяти образ Антона, целующего Миранду, или забыть выражение их лиц, когда они вели разговор на немецком.