Ловцы фортуны
Шрифт:
Он коротко поклонился и направился к двери.
— Минутку, Деверилл, я еще не ответил на ваш первый вопрос. Не назвал имя особы, которой совсем ни к чему встречаться с вами. Это Лора, — Мэтью сделал паузу и глянул на Рэйфа в упор. Насмешлив огоньки исчезли из его глаз. — Лора, Деверилл, — повторил он. — Держитесь, подальше от моей жены!
Дверь хлопнула, и Мэтью откинулся в кресле.
— Я сделал свой ход, Тиффани, — пробормотал он. — Очередь за тобой.
Дверь в спальню Тиффани была слегка приоткрыта. Она отпустила горничную, и, накинув самую прозрачную и
Она вздохнула с облегчением. Итак, план сработал превосходно. Мэтью говорил, что Лора всегда отводила башни самым молодым гостям, и он позаботится, чтобы она и Рэйф оказались в одном крыле. Все, что нужно делать — это ждать, когда он спустится в ванную на ее этаже. Ожидание — хуже всего… искушение взбежать вверх по лестнице было слишком сильно… но нет, это он должен прийти в ее комнату, а не она в его — на тот крайний случай, если она будет вынуждена прибегнуть к запасному варианту.
Последний взгляд в зеркало на водопад волос, черных, как вороново крыло и прекрасное тело, мерцающее сквозь почти прозрачный шелк, но не выказывающее ни намека на беременность. И вот снова его шаги по лестнице, клацание открывающейся двери ванной… пора.
— Рэйф, я должна поговорить с вами. Пожалуйста!
Он был удивлен, рассержен и обескуражен одновременно. Одетый только в шелковый синий халат, он явно не ожидал кого-либо здесь встретить.
— Нам нечего сказать друг другу, — холодно произнес он, — тем более здесь и сейчас.
И он хотел пройти мимо нее по лестнице к себе, но она загородила ему дорогу.
— Пожалуйста! Я нуждаюсь в вашей помощи!
— Хорошо, — согласился он, — но только на пять минут.
И вошел в комнату.
Тиффани закрыла дверь и подошла к нему, встав очень близко, но он отвел глаза от восхитительной округлости ее груди, едва прикрытой ночной рубашкой, и отступил на несколько шагов.
— На самом деле я хотела извиниться.
— Вы хотели извиниться? Не думаю, что вы вообще знаете о существовании этого слова.
— Я была несчастна с тех пор, как мы с вами так нехорошо расстались в Нью-Йорке.
— Разве ваш любовник не заставил вас забыть об этой неприятности? Чем Филип не подходящая замена?
Тиффани растерялась, она даже не подозревала, что он знает о Филипе.
— Нет, это было невозможно. Когда я приехала в Лондон, то поняла, что совершила ужасную ошибку, и что я совсем не люблю его. — Она сделала паузу. — Я люблю вас.
— Тогда вы сделали вторую ошибку, — холодно ответил он.
Он стоял неподвижно, заложив руки в карманы синего шелкового халата, и Тиффани была уверена, что под халатом на нем ничего нет. Внутри у нее все сжалось, и страсть охватила ее тело, как пламя. На первом месте по-прежнему оставался план, но теперь она желала и его тоже. С дрожью она осознала, что всегда желала его.
— Почему? Конечно же, ваши чувства ко мне не изменились! Пожалуйста, скажите что ваши чувства не изменились!
Она приблизилась вплотную, ее пальцы развязали пояс его халата, пробежались по мускулам обнаженного тела, погладили твердые мышцы живота, прежде, чем нащупать восставший член.
— Мои чувства здесь ни при чем. Высокопарным выражением, уместным в мелодраме, мне следует ответить: «Я дал слово другой». — Но он не отодвинулся.
— Ах, она! Ты не любишь ее! Уедем со мной в Нью-Йорк.
— Странно, что обладая такой великолепной хваткой в вопросах бизнеса, вы, однако, так мало знаете о чести.
— Моя честь — одна из тех вещей, которыми я готова поступиться для тебя.
Она сомкнула руки на его голой спине, прижавшись к нему грудью и бедрами.
— А что об этом скажет Рэндольф?
— Он не сможет сказать ничего, — прошептала она, уткнувшись в его шею, — если ты займешься со мной любовью.
Он медленно извлек руки из карманов, и обхватил ее, прижав к себе еще крепче. Он целовал ее, ласкал ее груди, поглаживая соски, пока они не затвердели под его прикосновением. Тогда он поднял ее и понес в постель. Его губы обжигали, а пальцы касались ложбины между бедрами, доводя ее до экстаза в ожидании магического момента, когда он войдет в нее. Сегодня не будет отступления, потому что нет больше ни страхов, ни сомнений, и хотя Филип был хорошим любовником, он никогда не ввергал ее в такую бездну желания, как сейчас это делал Рэйф.
— Ну же, — настойчиво прошептали ее губы, — ну же?
Но со сверхчеловеческим усилием Рэйф Деверилл оторвался от нее, скатился с постели и встал, запахнув халат и решительно затянув пояс.
— Не знаю, какую игру ты затеяла, Тиффани, но я в нее не играю.
— Ты не можешь бросить меня так! — взмолилась она.
— Ты бросила меня… так, — напомнил он. Взгляд его серых глаз прожигал ее насквозь. — Что-то очень странное происходит в этом доме. Сначала Филип внезапно исчезает со сцены, а я получаю неожиданное приглашение только для того, чтобы быть грубо оскорбленным хозяином. Затем прибываешь ты, к явному удивлению всех, за исключением сэра Мэтью, и изображаешь сердечную перемену. — Он умолк и с сомнением покачал головой. — Тиффани Корт не умеет извиняться и никогда не скажет мужчине, что любит его, до того как он сам сделает ей подобное признание, — Тиффани Корт слишком горда, чтобы так поступать. Ты не любишь меня, Тиффани, ты используешь меня. А я не тот человек, которого можно использовать.
Тиффани словно окатили ледяной водой; любовный пыл умирал от холодности его слов, сменяясь отчаянием. Сначала Тиффани словно онемела: она проиграла и никак не могла решиться прибегнуть к последнему оружию.
— Кроме того, я не изменю своему слову Элис Палмер. Она не обладает ни твоей красотой, ни твоими миллионами, но никогда не была расчетливой и беспринципной стервой.
Тиффани поднялась с постели и встала между Рэйфом и дверью. Она потерпела поражение. Ей так хотелось выйти за него замуж, но теперь волей-неволей приходилось обращаться к запасному плану. Мука в ее глазах исходила прямо от сердца, потому, что ничто теперь не могло спасти ее от Рэндольфа. Странно, подумала она с удивительной отстраненностью, как неизбежно все вело к этому концу, как замечания, сделанные когда-то Джерардом, Рэндольфом и самим Рэйфом указывали на неминуемый финал.