Ловцы снов
Шрифт:
– Значит, когда вы вспоминаете этого человека, вы обращаетесь к этой ячейке, и она вам выдает всю имеющуюся в ней информацию. А теперь возьмем такую ситуацию: этот человек умирает, что в этом случае происходит с этой ячейкой вашего мозга? Она тоже умирает? Или записи в ней как бы консервируются или просто стираются за ненадобностью? Есть какие-то версии?
Петрович снова осмотрел аудиторию. Но опять никакой реакции не было.
– Отлично, - сказал Петрович, - на этом разрешите семинар считать законченным, а для всех присутствующих домашнее задание: подумать над моим вопросом и к следующему семинару приготовить свои версии. Спасибо за внимание.
Народ
– А вас, молодой человек, - обратился к нему Петрович, - прошу пройти в мой кабинет.
Иван прошел вслед за Петровичем в его кабинет, и без приглашения сел на кресло рядом со столом. Петрович сел за свой стол и крутя в руках авторучку, внимательно посмотрел на Ивана.
– Ну, как Иван, - спросил он, - видели сон?
Иван молча кивнул.
– Совпал он с предложенной тематикой?
Иван опять кивнул.
– У вас все в порядке?
– спросил его Петрович.
– Да, более- менее, - расплывчато ответил Иван.
– Иван, не могли бы вы снять очки, - попросил его Петрович, - когда я разговариваю с собеседником, я привык смотреть ему в глаза.
Иван снял солнечные очки и посмотрел на Петровича.
– Да, - сказал Петрович, - теперь я вижу, что у вас не все в порядке. Надеюсь, это не связано с вашим последним сном?
– Нет-нет, - успокоил его Иван, - это совершенно другая тема.
– Отлично, - сказал Петрович, - ваш сон, Иван, как вы сказали, совпал с заявленной тематикой.
– Совпал, - ответил тот, - вот только...
– Опять отрицательные эмоции?
Иван кивнул.
– Что делать?
– развел руками Петрович, - видно жизнь не очень баловала вашего дедушку. Вы, Иван, насколько я понял, опять видели сон из его жизни?
– Да, - ответил Иван, - опять из его жизни...
– Вообще, нужно признать, что на долю этого военного поколения выпали колоссальные испытания: коллективизация, стройки народного хозяйства, лагерЯ, целина, три войны и космос, наконец. И ведь выстояли и победили! А сегодняшние либералы, желающие переписать историю, укоряют это поколение, дескать, не так жили, не в то верили и не за тех воевали. А где были бы, и были бы вообще, эти псевдоисторики, если бы это поколение не сломало хребет фашизму?
– Однако мы отвлеклись, - сказал Петрович, - Иван, а хотите, я скажу, как звали вашего деда? Вы ведь сами, раньше, мне этого не говорили?
– Нет, кажется, не говорил, - ответил заинтригованный Иван, - а как вы можете узнать его имя?
– Ну, Иван, у нас, специалистов по сновидениям, свои секреты. А дедушку вашего звали Иваном, как и вас. Вернее вас назвали Иваном в честь деда. Правильно?
– Правильно, - ответил Иван, - а как вы все-таки это узнали?
– Видите ли, в чем дело, Иван, - вздохнул директор, - наш мозг, возможно ассоциативно, из всего массива воспоминаний, чаще всего выбирает героя с нашим именем. Вероятно, чтобы не возникло когнитивного диссонанса. Хотя, конечно, встречаются и исключения. У старика Фрейда, я думаю, была бы своя теория, но лично мне, больше нравится эта.
Иван промолчал, обдумывая услышанное.
Петрович посмотрел на часы и сказал:
– Иван, мы, кажется, должны вам один сон. Когда вы хотите его получить?
– Да, можно и сейчас, - ответил Иван, которому хотелось снова увидеть Катю.
– Сейчас? Отлично!
– воскликнул Петрович, - не будем терять времени. Прошу вас пройти в процедурную.
Иван прошел в процедурную, и сел на кушетку в ожидании Петровича, который не замедлил появиться. Приговаривая свои обычные: "Так-так
– Иван, - сказал Петрович, - я забыл файл с перечнем тем. Но вы, наверное, и так все помните? Какую тему вы предпочитаете?
– Пожалуй, опять, сельскохозяйственную, - ответил тот, - я надеюсь, на этот раз воспоминания у деда Вани будут более позитивными.
– Отлично, - сказал Петрович, - прошу надеть шапочку и прилечь на кушетку.
Иван прилег на кушетку, а Петрович продолжил манипуляции с аппаратурой.
– Вот и все, - сказал он через пару минут, - можно снять модулятор. Где будете смотреть сон? Можно остаться у нас.
– Да нет, спасибо, - ответил Иван, - я лучше дома.
– В таком случае, вам следует поторопиться, - сказал Петрович, - приятных сновидений и не забудьте принять пилюльку.
– Я помню, спасибо, - ответил Иван, - до свидания.
Как и в прошлый раз, Иван, засыпая на ходу, доехал до дома и, поднявшись в квартиру, стал искать пузырек с пилюлями. Найдя пузырек, он проглотил зеленую пилюльку и в изнеможении, не раздеваясь, повалился на диван.
7.
В переполненной тюремной камере стояло ужасное зловоние. Запах давно не мытых, потных, тел, был перемешан с ароматом тюремной параши. И хоть Иван находился в камере уже третьи сутки, он все равно никак не мог привыкнуть к этому удушающему и тошнотворному запаху. На вторые сутки освободилось место на нижнем ярусе нар и Ивану удалось его занять. Он невольно присматривался к контингенту, составляющему состав тюремной камеры. Народ был абсолютно разный, всех слоев и сословий: рабочие, крестьяне, лица духовного звания и представители интеллигенции. Ярко выраженных представителей воровского мира было очень мало. За все время обитателей камеры кормили всего два раза жидкой безвкусной баландой, и поэтому Иван испытывал мучительное чувство голода. И вот на исходе третьих суток, Иван услышал, как вошедший в камеру надзиратель громко выкрикнул:
– Иван Кузнецов, на допрос!
Красноармеец с винтовкой повел Ивана темными коридорами на допрос к следователю Губ Чека. Его привели в кабинет с одним зарешеченным окном, вся мебель которого состояла из шкафа, стола и привинченного к полу табурета. За столом, освещеном настольной лампой, сидел лысый человек в кожанке, перепоясанной портупеей. На ремне, в кобуре, висел наган. Человек в кожанке читал разложенные перед ним, на столе бумаги. Остановившемуся возле двери Ивану он молча, рукой указал на табурет, а конвоиру головой кивнул на дверь. Иван присел на табурет, держа в руках картуз, а конвоир молча вышел и кабинета и закрыл за собой дверь. Следователь продолжал молча изучать лежащие перед ним бумаги, не обращая на Ивана ни малейшего внимания. Иван, теребя в руках картуз, с тоской глядел на кусочек голубого неба за зарешеченным тюремным окном. Так продолжалось довольно долго. Наконец, лысый следователь оторвался от бумаг и взглянул на понурого Ивана.
– Я следователь Губ Чека Закревский. Расследую дело о поджоге сельской школы в селе Акимово. Все ясно?
Иван кивнул.
– Кузнецов Иван Тимофеевич, вы обвиняетесь в поджоге сельской школы села Акимово, совершенное вами с сообщниками, с целью подрыва Советской Власти. Что вы можете сказать в свое оправдание?
– Это ошибка, - волнуясь, ответил Иван, - я ничего не поджигал. А школу я тушил и не я один, всем селом тушили. Вот только отстоять не смогли.
– Ошибка, говоришь, - перешел на "ты" следователь, - а кто же тогда ее поджигал?